В первые века, как мы сказали, существовали чины вдов, дев и диаконисс. Диакониссы посвящали себя общественному служению в Церкви: например, прислуживали во время крещения женщин, передавали Святые Тайны для христиан, заключенных в тюрьмах. Вдовы же и девы посвящали себя служению Богу в молитве, чтении и безмолвии и всегда находились под надзором местного епископа.
Когда период гонений завершился, начали возникать монастыри, и посвященные девы стали жить в женских общежительных обителях и сестринствах. Например, были созданы монастыри под руководством сестры преподобного Пахомия Великого, сестры святителя Василия Великого — преподобной Макрины и других.
Исторических свидетельств о женском монашестве не так много, как о мужском. Сообщения о женском монашестве первых веков Церкви оставили нам в своих трудах Палладий, Иоанн Мосх, Феодорит Кирский и некоторые другие. Однако ни один писатель не составил полных жизнеописаний преподобных амм пустыни, подвижниц и вообще преподобных жен, составляющих монашеский чин. Интерес церковных писателей к преподобным женам в первые семь веков проявился в цикле «апофтегм» (то есть изречений старцев и стариц). Эти апофтегмы включают в себя изречения трех преподобных жен: аммы Феодоры, аммы Сарры и аммы Синклитикии.
В знаменитом сочинении «Лавсаик» упоминаний о святых женах становится еще больше: в книге приводятся жизнеописания 25 подвижниц. Феодорит Кирский в «Истории боголюбцев» помещает 28 житий подвижников и 3 жития жен-подвижниц, которые подвизались в пределах Антиохии. Иоанн Мосх в «Луге духовном» также собрал различные истории из монашеской жизни.
Из всего этого очевидно, что женское монашество исторически оформилось в то же время, что и мужское (примерно в начале IV в.). Изначально женщины, возлюбившие монашеский образ жизни, собирались в так называемых «парфенонах» (то есть в особых домах, где жили девы). Первое упоминание об одном из таких «парфенонов» встречается в житии преподобного Антония Великого. Этот святой отец, прежде чем удалиться в пустыню, отвел туда свою сестру по плоти, поскольку, как говорит жизнеописатель прп.Антония, святитель Афанасий Великий, женские монастыри еще не были созданы. Здесь следует также подчеркнуть, что женские «парфеноны» были всегда под присмотром и покровительством местного епископа и ни одна девушка не принималась в «парфенон» без соответствующего благословения епископа и, возможно, без чина посвящения, который также совершался им.
Святой Пахомий, как это явствует из исторических источников, первым основал женский монастырь — в Тавенниси в Египте. Он поместил туда свою сестру вместе с другими благочестивыми и боголюбивыми женщинами и девами и поставил ее игуменией. В женском монастыре действовали те же самые правила, которые преподобный Пахомий установил для своих мужских монастырей. В этой обители под руководством сестры преподобного, Марии, собралось 400 сестер. Пахомий назначил для них благоговейного пресвитера Петра, чтобы он заботился о новооснованном женском монастыре и о неизменном соблюдении, как и в мужском монастыре, монашеских правил и порядков.
Палладий позднее отмечал, что одеяние монахинь было таким же, как у монахов, исключая милоть, то есть монахини носили льняные хитоны, тогда как монахи — милоти из белой козлиной кожи. На чреслах у них были кожаные пояса. На голове носили кукуль-платок с вышитым крестом.
Впоследствии святитель Василий Великий объединил пустыннический дух святого Антония Великого с организацией преподобного Пахомия и установил киновиальный образ жизни с соответствующими правилами. Женское монашество стало развиваться параллельно с мужским по всему Египту, в Палестине, на Синае, в Понте, Асии, Византии и других местах.
Церковь, что было вполне закономерно, смотрела на монашество как на кость от костей своих и плоть от плоти своей (Быт. 2, 23) и никогда не оставляла его без своей заботы и попечения, потому что на пути монашества всегда встречались разные трудности, разные вопросы, которые касались неправильных действий как мужских, так и женских монастырей.
Согласно каноническому и церковному праву, епископ — это глава местной Церкви и центр ее богослужебной жизни. Каждый епископ пользуется той властью, которую ему через святых апостолов вверил Сам Христос. Архиерей — учитель и пастырь той области, над которой он председательствует, он — образ Христа и преемник святых апостолов. Следовательно, он несет ответственность и за святые монастыри, и за монахов своей епархии. Священные каноны нашей Церкви ради того, чтобы уберечь монашеское жительство от каких-либо перемен, не дать ему уклониться от своей подлинной цели, передают монастыри, не делая различия между мужскими и женскими обителями, в юрисдикцию местного епископа.
Почтенный игумен монастыря Григориат, архимандрит Георгий (Капсанис), пишет, что подчиненность монастыря епископу оберегает обитель от всякого вида изоляции и самоуправства. Через епископа осуществляется связь и общение монастыря со всеми другими епархиями и Кафолической Церковью.
Исторический экскурс в первые века монашества показывает, что со временем в Церкви появилась необходимость определить каноническое положение для появившегося монашескего чина по отношению ко всему телу Церкви. В целом сложились две тенденции. Одна выражала пастырскую ответственность Церкви, которая желала, чтобы монашество более организованно входило в тело местной церковной общины. В то же время другая тенденция выражала личное стремление к аскетической духовности. Эта тенденция отстаивала автономное монашеское присутствие вне организованной жизни местной Церкви. Но практика показала, что всякая автономия от тела местной Церкви приводила к различным уклонениям, будь то ереси или прелесть, и приносила Церкви множество проблем. Свобода монашеского подвига не уменьшалась, когда монастырь переходил под духовный надзор местного епископа, — это подчинение только ограничивало неконтролируемую деятельность монастырей и препятствовала самочинному возникновению монастырей.
В отношениях епископа с монастырями его епархии нужно было найти компромисс между благословным желанием монахов сохранить внутреннюю независимость своей монашеской жизни и столь же благословным желанием епископа привести монастыри под юрисдикцию епископии. IV Вселенский Собор (451 г.) своим 4-м правилом установил строгие канонические рамки для этих разнонаправленных желаний. Это правило говорит о том, что монастыри создаются только по благословению местного епископа, монахи пребывают в своих монастырях, посвящая себя монашеским занятиям и не внося расстройства в гражданские и церковные дела. Это правило выносит очень четкое решение: так, монахи сохраняют полную независимость внутренней духовной жизни своих монастырей, не внося однако беспорядка в деятельность и жизнь местной Церкви. Местный же епископ приобретает право следить за основанием монастырей и за деятельностью монахов вне монастыря.
Это каноническое решение, касающееся отношений епископа с монастырями его области, послужило основанием и для последующих канонических установлений. Монастыри хранят внутреннюю независимость своей монашеской жизни, которая определяется особым уставом обители и правилами внутреннего распорядка. А главный предмет пастырской заботы епископа о монастыре ― это пребывание монастыря в православной вере, точное соблюдение канонического и литургического порядка, почтение к священным началам монашеского предания, а также церковная и прочая деятельность монахов вне обители. Конечно же, эта забота выражается не через субъективное и произвольное вмешательство местного епископа, но через деятельность правовых институтов, так чтобы не нарушалась внутренняя независимость подвижнической жизни.
Монашество — слава и похвала Церкви Христовой, и пастыри-епископы должны так на него смотреть и так к нему относиться.
Какова же нынешняя действительность? Всем известно, что монашество в Греции после независимости в 1821 году пережило в период баварократии большое и серьезное гонение. Сотни монастырей по королевским предписаниям были закрыты, а их имущество отдано казне. Было запрещено принятие в монастыри новых монахов, в особенности монахинь. Сильнейшие антимонашеские настроения были распространены как в государственной среде, так и в среде руководителей и пастырей Церкви, хотя всегда, конечно, были светлые исключения. Все эти веяния, направленные против святых отцов и церковного предания, вызвали кризис и в Александрии — этой земле монахов, так что по-человечески всё предвещало смерть монашества, в том числе даже на Святой Горе. Однако Господь, Который Своим Промыслом ведет Церковь через мастерскую добродетели и освящения, предвидел, что и в ΧΧ веке, который все мы прожили, освященные личности преподобных отцов и матерей будут сиять как светила в стране равноангельского монашеского жительства и восклицать в этой буре антимонашеского и антисвятоотеческого смятения: «Станем добре». Своей удивительной жизнью и благодатным примером они были призваны изменить существовавшее положение и направить его путем отеческим, путем Церковного Предания. Так женское и мужское монашество должно было возродиться и принести многий плод, родить многих чад для Церкви Христовой. Это оказало и сейчас оказывает влияние не только на землю Эллады, но и на все Православные Церкви. Кроме того, и для честного чина преосвященных епископов и пастырей наших Церквей Божиих миновало время менталитета баварократии, и святые монастыри получают заботу, любовь и полную поддержку епископов. Епископы также получают поддержку от молитв и помощи своих чад-монахов. Монастырь не может жить без любви и благословения местного епископа, но и епископ не может вести «тихое и безмолвное житие», если со стороны монастырей его епархии нет послушания и любви, молитвы и поддержки.
Проблемы создаются там, где попирается главнейшая из добродетелей — смирение и точное соблюдение канонических границ каждой стороны. Настоятели монастырей и монахи не должны забывать, что они – чада Церкви Христовой, подвластные своему епископу. Но и епископы пусть не забывают того, что они – отцы для своих чад-монахов, но пусть заботятся с рассудительностью о своих благословенных чадах, которые проводят жизнь ангельскую в вещественном теле. А монашествующим необходимо иметь свои собственные правила и собственные образцы святоотеческой монашеской жизни.
Игумения в женском монастыре, без сомнения, является духовной матерью, руководительницей и восприемницей сестринства, но она получает такое право канонично через священнодействие от епископа и отца местной Церкви. Поэтому и епископ присутствует в монастыре через игумению: хотя ее и избрало само сестринство, но именно епископ утвердил ее избрание и возвел в игуменский сан. Кроме того, епископ присутствует в монашеском сестринстве через духовника, которого епископ утвердил, учитывая прошение сестринства, а также через служащего священника. Ни епископ не должен нарушать оснований монашеской жизни и вмешиваться не вовремя, без рассудительности во внутреннюю жизнь сестринства, ни монастырское начальство не должно пренебрегать епископом и упразднять его место в монастыре. Опыт показал: где есть любовь и христоподражательное смирение, а также проистекающая из него рассудительность, там обе стороны — епископ и монахи — возрастают духовно и даруют благословенную и крепкую духовную поддержку народу Божию. И напротив, где, к несчастью, царствует эгоизм и попираются священные каноны и церковные предания, там духовная гибель разрушает монастыри и местную Церковь, которые страдают от этого разлада.
Будем внимать себе и молиться, чтобы, предстательством святых отцов, дети были послушны своим духовным родителям, а духовные родители и отцы не огорчали бы детей и не господствовали над ними, но заботились о них и оказывали им поддержку в ежедневном подвиге, да прославится имя Отца нашего Небесного и да спасутся души, за которые умер Христос.
http://monasterium.ru/actual/2508/
Источник: Александро-Невский Ново-Тихвинский женский монастырь г. Екатеринбурга