Схимонахиня Евдокия (в миру Евдокия Демьяновна) родилась в д. Ефремово Духовщинского района Смоленской области, в семье церковного старосты. Окончила семь классов и осталась работать в колхозе. Через год уехала в Москву, где получила место сотрудницы павильона ВДНХ, позднее – смотрителя зала.
Когда началась Великая Отечественная война, Евдокии было 23 года. Она тогда работала в Институте лекарственных трав (ВИЛАР) в качестве лаборанта, изготавливала травы и лекарственные препараты для фронта, выполняла работы и на трудовом фронте: заготавливала лес для отопления, копала заграждения против танков. За свою жизнь удостоилась пяти медалей, две из которых «За оборону Москвы» и «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.»
Вместе со своим мужем Иваном Дмитриевичем Евдокия воспитала прекрасных детей: сына, ныне архимандрит Никифор и дочь Татьяну – музыканта и психолога.
Во Введенский монастырь Евдокия поступила 27 марта 1992 г.; была пострижена в мантию с именем Евфросиния.
23 марта 2003 г. по благословению архиепископа Амвросия архимандритом Амвросием был совершен постриг матушки Евфросинии в великую схиму с именем Евдокия.
К матушке часто обращались за молитвенной помощью: и сестры, и прихожане чувствовали силу ее молитвы. Многие любили с ней беседовать.
Рассказывает монахиня Евфалия (Афанасьева): «Сначала мы мать Евдокию узнали как маму отца Никифора. Жили в монастыре и постепенно узнавали друг друга. В общении она всегда была мягкая, часто вспоминала Пресвятую Богородицу. Попросишь ее о чем-то или о ком-то помолиться, если в храме, она говорит, пойдем. И ведет к иконе «Скоропослушница». Вместе с матушкой помолимся, и как-то легче становится.
Был такой случай: у меня умер говорящий попугай. Я, когда одна, слезы ручьем идут, и ничего не могу с собой поделать. Все понимаю, а слезы не могу остановить. В храме подошла к матушке Евдокии, рассказала ей всё. Она таким властным голосом (что на нее не похоже) говорит: «Не надо плакать!» – И по молитвам матушки всё прошло.
В духовной жизни полезна как исповедь, так и откровение помыслов. Не надо нести свои тяготы самому, Господь через своих угодников дает помощь».
Из статьи «Очи Господни на праведных, и уши Его в молитву их» (Пс. 33.10):
«Христос Воскресе», – пасхальным гимном приветствовала матушка всех, приходя в храм, и усаживалась в свое кресло. Так было в девяносто лет, так было и когда матушке исполнилось сто. В руках – четки, схимнический куколь, нависающий на глаза; маленькая, худенькая. Есть люди, один вид которых успокаивает внутреннюю борьбу, облагораживает мысли. Такой была матушка. Она учила нас не назиданием, а своим образом жизни, погруженностью в молитву и твердостью веры. Помню, как-то никого не оказалось рядом с матушкой, чтобы проводить ее под крестное благословение по окончании Литургии. Народу в храме было много: воскресный день, дети радовались, шумно переговаривались прихожане. Как бурные воды благодать захватывала общее движение сердец и несла к солее, где стоял священник с крестом. Я было рванула в общем ритме, в общей вдохновенной радости вперед и тут же осеклась, повернулась к матушке и остановилась в удивлении: матушка медленно поднялась, взяла меня под руку, поправила куколь, улыбнулась и медленно пошла ко Кресту, не переставая губами тихо читать молитву. Как будто время приостановилось, и мир стал открываться совсем другой стороной: у меня словно прозрели глаза, и я стала видеть не мелькающие как в поезде обрывки сюжетных линий, а жизнь – полнокровную, сложно переплетенную, с оттенками и тонкими связями ткань жизни. Мы плыли к солее как в вечности, все было рядом с нами: и прошлое, и будущее. Для меня это стало откровением. Я увидела, как молитва преображает жизнь, как она уплотняет ее смыслом, внимательностью, собранностью духа, как она встраивает меня в общую гармонию.
Матушка молилась просто, обращалась к Матери Божией, к святителю Николаю, как к самым близким, без тени сомнения, что ее слышат, и так же, как она откликается на просьбы приходящих к ней знакомых и незнакомых людей, так и на ее просьбу – большей частью о ком-то – откликнутся сразу. И вера ее не постыжала. Молитва ее была действенной. Господь даровал ее сердцу детскую простоту и радость, которой она делилась со всеми», – вспоминает одна из сестер монастыря.
Когда началась Великая Отечественная война, Евдокии было 23 года.
Матушка вспоминала : «Войну не ждали. Я хорошо запомнила: в четыре часа утра полетели самолеты. Мы жили тогда в институтском общежитии – шесть девчонок, молодые были, неопытные, ничего не знали, все испугались. Крыша, помню, была железная. Немцы бросают патроны с самолета, они прямо по крыше звенят, а мы же не понимаем, что это. Выбежали на улицу, а сторож увидел нас, кричит: «Что вы рты разеваете? Это ж пули! В лоб ударит – и готовы!» Сейчас с улыбкой вспоминаю, а тогда ой как страшно было.
Помню, всей семьей молились. Не ляжем спать до тех пор, пока не прочитаем молитвы. Мой папа был грамотный, а мама помогала ему во всем. Ходили на поле, собирали прошлогоднюю картошку, делали из нее крахмал, готовили лепешки. В семье было шесть человек. Тогда абортов не делали – грех. Сколько будет детей – прокормим. Бог поможет.
Храмы были закрыты, священников не было, требы совершать было негде, да и некому, так папа сам читал Псалтирь по покойникам, крестил маленьких ребяток. А однажды накануне Пасхи к нам в дом пришли комсомольцы: «А ну-ка, Демьян Михайлыч, собирайся, служить будешь». Папу забрали. Мама в голос прямо воет: «Расстреляют!» Но наутро Господь вернул кормильца в дом – оказалось, они закрыли папу в доме культуры, чтобы он пасхальную службу не читал да народ не собирал. А он и там читал. Кругом дома народ собрался, и слушали, молились.
Голод был – по 600 грамм давали хлеба. Бывало, сядем да сразу с чаем съедим, молодые девчонки – нечего больше было поесть. Тяжелее всего – голод. Когда ты сыта, есть не хочешь, ты и работаешь, и работа спорится, и мысли спокойные. Не дай Господи такое испытать! За то, что мы всегда молились и другим помогали, меня Господь Бог и хранил.
Во время войны я работала в институте лекарственных растений. У меня был участок «масличные маки», ухаживала за ними, опыляла. Когда маки созревали, из семечек пекли лепешки. Такие вкусные лепешки! Такую лепешку возьмешь, сядешь на меже, на участке и кушаешь. Бывало, выйдешь с участка – по дороге пленных солдат ведут. Я достаю паек хлеба из-за пазухи и каждому даю по кусочку. Они благодарят, руки целуют: «Вы сами такие молодые». Масличные маки утоляют жажду – раздавала по головке мака. Жалко было солдат – голодные.
Помню, как пришла победа. Просыпаемся в 4 часа утра, объявляют: «Война окончилась». Господи Боже! Я бегом на крышу – дом в деревне низкий. Кусок ткани от красной юбки отрезала и привязала к палке. Машу этим «флагом»: «Война закончилась!» – кричу во весь голос.
Всё пережили – слава Богу. 99 лет – и всё живу. Главное – терпение. Терпеть надо и хорошее, и плохое. Особенно, когда плохо бывает, не надо роптать, за всё надо благодарить Господа. Значит, так нужно. Если будет терпение, будем хорошо жить. Все трудности пережили с молитвой.
Молитесь Богу, Матери Божией, чтобы Она вразумляла. Матерь Божия, святитель Николушка, все святые, молите Бога о нас грешных! Берегите друг друга, живите дружно, помогайте друг другу, чтобы не падали, а тех, кто упал, поднимайте»…
Последние годы матушка не вставала, болела, но сохраняла ясный ум и молитвенный настрой; к ней продолжали обращаться за молитвенной помощью и советами. Однажды матушка рассказала, что к ней приходил ее покойный брат Петр, мученически погибший в 1954 году. Он в колхозе был счетоводом и отказался подписать незаконные счета; его забили цепями. Петр показал схимнице обители рая.
3 марта 2023 г. после причащения Святых Христовых Тайн на сто шестом году жизни схимон. Евдокия отошла ко Господу. Матушка Евдокия останется в нашей памяти светлой, доброй, ласковой и мудрой сестрой.
Погребена на монастырском кладбище, на Покровском подворье.
