И еще один: чувство душевного одиночества и отдаление от близких не становятся ли стимулом к более тесному общению с Богом? Такому, что юноша решает вступить на монашескую стезю. Как вы думаете, это будет верным решением?
Ответим сначала на второй вопрос. Прежде всего мы должны знать вот что: никто не может сделать что-то правильное тогда, когда он во власти различных эмоций, управляющих его духовным миром. То есть: если человек переживает разочарование в людях и живет в одиночестве и изоляции, это не лучшее время для принятия важных решений – о женитьбе или монашестве. Он должен подождать, когда восстановятся мир и гармония в его душе, и только после разбираться в том, чего же он хочет в своей жизни. И тогда по своей свободной воле сможет сделать то, что задумал. Очень огорченный или очень радующийся человек всегда ошибается в своих решениях. Поэтому в одном поучении сказано: никогда не принимай решения, когда ты обижен или воодушевлен, потому что, как правило, позже будешь раскаиваться.
Я думаю, со всеми нами случалось так, что мы принимали решение сделать что-то, будучи очень радостными и взволнованными, но потом оказывалось, что жить в таком же состоянии, в каком находились прежде, мы не можем: эйфория прошла. С другой стороны, монашеская жизнь трудна. Трудность ее не в том, что мы встаем до рассвета, ночи напролет кладем поклоны, не едим мяса и постимся – этому не трудно следовать. Сложность монашеской жизни в другом. Я думаю, что самое трудное – сокрушить идола, живущего в нас. Когда человек становится монахом, он понимает: то представление о себе самом, что у него сложилось в миру, а именно: что он очень хороший человек, добродетельный, живущий духовной жизнью, – всё это в монашестве рушится, терпит крах; человек сокрушается, разбивается красивая картинка о своем собственном «я». Необходима огромная душевная сила, чтобы противостоять этому сокрушению. Необходима исключительная душевная сила, чтобы не отчаяться. Потому что только теперь видишь, что ты по сути собой представляешь, – а такого о себе ты и помыслить не мог. Видишь в себе все пороки мира, все страсти, помыслы, всё странное и необычное, о чем и не думал никогда, что это может быть в тебе, – но вот всё это возникает в тебе, сея в душе страх и тревогу.
Тогда человек спрашивает себя: «Что происходит со мной? Почему?» Потому что для того, чтобы обновился весь человек, он должен опуститься в глубины смирения. Этому невозможно научиться в миру. Это не то что чьи-то слова: «Ты грешный, немощный, окаянный!» Это приходит с опытом. Жизнь человека часто трагична. И в то трагичное время остается только одно у человека, у монаха. Что же? Вера в Бога. Вспомните, как преподобный Силуан Афонский переживал ад, уже почти на пороге погибели, и Господь наказал ему держать свой ум во аде и не отчаиваться. Спасательным кругом для человека остается надежда на Бога; человек не может надеяться на себя. Не дай Боже пережить это состояние безнадежности. Хорошо, если есть надежда, – трагедия, если ее у вас нет.
Я часто повторяю: то, что мы каждый день видим вокруг себя и с чем живем, – я говорю здесь о смертности человека, чувство которой иногда толкает его к самоуничтожению, – это же испытывают и святые, но с одной лишь разницей. Они переживают свою смертность с единственной надеждой – на Бога. А сегодня человек ощущает ограниченность своей жизни, ни на что не надеясь, так что единственной его надеждой оказывается смерть. Он не может вынести жизнь – и потому приходит к самоубийству или же находит другие способы уничтожить себя: например, лекарствами, наркотиками, еще чем-нибудь, лишь бы выйти из этой пустоты. Он не может пережить реальность окружающего и реальность самого себя. Он начинает искать им замену: в выпивке, марихуане, табаке… – тут ищет утешения.
Трагическую ограниченность жизни переживают и монахи, переживают еще более напряженно и реально. Это трудно. Думается, у живущего в миру бывают ситуации, когда он подходит к крайнему пределу своей выносливости. Такое бывает хоть раз в жизни каждого человека. Но знаете, что я вам скажу? Это просто замечательно, превосходно!
Почему? Потому что потом становится легко. Это словно по тебе проехали катком, а после маленькой машинкой – а ты ее и не чувствуешь, она не производит на тебя никакого впечатления, потому что только что ты был раздавлен тяжелым катком. Когда человек, углубившись в суть своего бытия, чувствует отчаяние, он может подняться, лишь имея надежду единственно в Боге. Если нет надежды на Бога, то это проблема, потому что ты вынужден полагаться на что-то другое, и получится как с веревкой на Метеорах. Вы бывали на Метеорах? Раньше там не было дорог, и монахи спускались на веревке. Садились в корзину – вы, наверное, про это читали: об этом написано в старых книгах. Там огромные скалы. В одном анекдоте рассказывается, как какой-то паломник садится в корзину, чтобы спуститься. И спрашивает монаха, который должен его спустить:
– Отче, а как часто вы меняете веревку?
А тот ему отвечает:
– Когда порвется, тогда и меняем!
Представьте себе: вот спускают тебя в корзине. Под тобою пропасть. А потом ждут другого, под которым порвется веревка, и тогда ее заменят. Если мы хватаемся за веревки – за человеческие веревки, мы совершаем ту же ошибку.
Теперь давайте обратимся к первому вопросу.
Решаешь не сторониться людей и не замыкаться в себе. Но не уходят от одиночества те, кто возвращается домой только обойдя все бары, где пили до умопомрачения, а потом их тошнило вот здесь и вон там, потому что выпили десять бутылок вина. Это не решение проблемы. Решение проблемы одиночества в другом. Ни тут и ни там. И то и другое – человеческие способы, которые приводят к болезненным состояниям. Решение проблемы одиночества в том, чтобы человек научился правильному общению: как правильно общаться с другими людьми и – главное – как общаться с Богом, Который Отец нам. Он никогда не будет разочарован Богом и не будет Им предан. Так что если есть правильные отношения с Богом, тогда чувство присутствия Бога переполняет человека, давая ему все то, чего ему недостает. И даже если кто-то сделает человеку больно и разочарует его – да, он может огорчиться, однако никогда не достигнет предела отчаяния, потому что и не ждал слишком многого.
Трагедия в том, что сегодня мы отдаем все свое сердце, все свое существо мирскому, чему-то ограниченному, относительному. А потом наступает час, и мы разочаровываемся – не потому, что люди плохие. Нет, они не плохие, они очень хорошие, но мы говорим здесь о тех, кто не в полной мере отвечает нашим ожиданиям. Они не имеют такой возможности, не имеют сил или же не могут почувствовать то, что мы чувствуем. Знаете ли вы, как страшно кого-то любить и желать, чтобы и он любил тебя, а он не может этого сделать? Это трагедия.
– Я так люблю тебя, так люблю – а ты меня не любишь!
Хорошо, любит, но не так горячо. Ведь нельзя себя силой заставить любить. Нет такой кнопки, которую можно было бы нажать и влюбиться. Ты можешь его любить, желаешь вступить в брак, все мечты твои об этом, все существо твое стремится к тому, чтобы видеть любовь свою везде, в книгах – так, чтобы какую книгу ни открыть, увидеть и там, – даже в еде, в кастрюле. Но предмет твоей любви чувствует иначе. Или он связан с другим человеком, или не испытывает к тебе тех же чувств. Как тут поступить? Покончить жизнь самоубийством? Что происходит с нами, когда тот, кого любим, не может ответить взаимностью?
Или другая ситуация. А я вам рассказываю о том, что происходит с нами каждый день. У вас семья, отношения просто прекрасные, но в какой-то момент один из супругов в искушении предает другого. Что тогда делать? Отчаиваться? Становиться крайним эгоистом – испытывать все те нездоровые чувства, уродливые, болезненные, разрушительные? А если приходит твой последний час, если умирает твоя вторая половинка или твой ребенок или случается еще что-нибудь трагическое – то, что происходит с нами каждый день? Если вы отдаетесь этому всем своим существом, то и сами знаете: придет разочарование. Вот и гложет нас страх, неуверенность. Мы чувствуем неопределенность нашей жизни, и это приводит к стрессу, к тревожности. Почему? Потому что мы так построили нашу жизнь, потому что считаем это главным. А еще здоровье. «Было бы здоровье!» – говорим. Но так ли важно здоровье? Всегда ли оно будет у нас? Разумеется, когда-нибудь мы потеряем здоровье. А чего ожидаем? В 80 лет быть абсолютно здоровыми? В определенное время твое здоровье ухудшится. Наступит и момент, когда ты разочаруешься в своих детях, в своей жене, в своей работе, в себе самом, в своих силах – во всем этом. И это разочарование – твоя погибель, потому что ты все силы своей души отдал этому.
А ведь первая и основная Божия заповедь – возлюбить Бога всем своим существом, всем своим сердцем, душой, умом, волей – всем. Если мы любим Бога всем своим существом и уповаем на Него, остальное приходит как следствие. Бог есть твердое основание, которое никогда не будет поколеблено; все, что нападает на Бога, – разбивается. Даже сама смерть не может победить веру в Бога. Так что, имея крепкую веру, человек преуспеет в жизни и преодолеет все неприятности, с которыми встретится. Разумеется, не оставаясь совсем равнодушным к ним, но его чувствам будет определена граница. Он может сказать так, как говорят пожилые люди, наши бабушки: «Как Богу угодно; что Богу угодно; такова Божия воля». Это простые, но очень важные слова. От них, от этой веры приходят мир и покой, проходит тревога, охватывающая нас, – потому что вера дает Богу действовать в нашей жизни. А если мы хотим сами все устраивать и организовывать, тогда, конечно же, в любой момент ждем, что что-то не заладится и всё рухнет.
Поэтому, когда нас охватывают те юношеские чувства и мы уединяемся, запираемся в своей комнате, не выходим на улицу, а нам стучат в дверь и оставляют еду у порога или же переходят на общение с нами через записки: мать оставляет записку: «Пообедай», – ничего дельного не получается.
Да, это плохо, нездорово – не делайте так! Поймите: суть проблемы в другом. Вот ты отстранился от всех или ушел из дома (это две крайности) – и что? Выбери срединный путь и пойми: проблема не в том, что кто-то тебя разочаровал, а в том, что у тебя нет существенной связи с Богом. В этом заключается суть проблемы, это является тем решением ее, что всегда предлагала Церковь. Так что Церковь современна, сегодня она модный тренд – и мы все должны чувствовать, что являемся последним словом моды. Потому что слово Церкви актуально и отвечает на самые насущные вопросы современной жизни человека, особенно молодого человека. А те, кто, как говорится: «предки», так у них нет этих вопросов – они копят деньги в банке и ждут пенсии. Защищенность. Заботятся о своем здоровье, часто ходят на обследования, по врачам, следят, чтобы не повысился уровень холестерина, сахара и проч. Да, чтобы защититься, они делают тысячи вещей и не чувствуют отсутствия Бога. Это неправильно.
Сегодня молодежь горячо откликается на все события, и это хорошо, потому что эта динамичная жизнь приведет молодого человека к живому познанию Бога. Потому-то многие сегодня и воцерковляются, а социологи всё спрашивают: «Что же такое случилось?» А что случилось? Пусть сами узнают что. Почему так? Потому что есть один фактор, который не подлежит интерпретации. И этот фактор – Бог, а другой фактор – человеческая душа, и они связаны напрямую и парадоксальным образом. Душа молодого человека интуитивно чувствует (и, конечно же, не имеет значения, что он немного растерян) – она чувствует: есть то, чего ей так недостает, и когда она найдет Бога, всё автоматически отходит на второй план. Иными словами, когда мы находим Бога в своей жизни, тогда наступают изменения, которые невозможно объяснить словами. А взрослые люди спрашивают:
– Что это с моим сыном? Прежде его не застанешь дома, возвращался всегда под утро, нервничал из-за мелочей… Ему мало было одной девушки – хотел десять. Почему сейчас не так?! Что с ним? Ему нужен психиатр, он должен пойти к врачу!
А те явления, по поводу которых, следуя светской логике, нужно обращаться к врачу, – это процесс изменения и преображения человека. Меняются его потребности, восприятие, чувства, меняется вся его сущность, его отношения с миром, с самим собой, со своими близкими, со своим телом, с телами других. Все эти изменения чувств нельзя объяснить. Если вы убираете действие Божией благодати, не принимаете его, не признаете его, то тогда, действительно, нужно идти куда-нибудь на консультацию, потому что тут нет другого объяснения.
Еще раз повторяю, чтобы закончить.
Есть две крайности. Человек замыкается в себе и ни с кем не общается – таким способом он защищается. Но со временем это приведет его к весьма болезненному состоянию. Это неправильно. Вторая крайность: чтобы забыться, пуститься во все тяжкие, гулять до упаду, пить, развлекаться – чтобы развеяться. Знаете, что значит слово «развеяться»? Разорваться на тысячи частей и пустить их по ветру. Пойди собери потом эти части! И вот ты разорвал себя на тысячи частей, потерял себя, потерял связь с самим собой и не можешь заново себя собрать. Необходим срединный путь, гармония, а не та или другая крайность. Надо научиться разбираться в себе, в том, что тебя составляет, и поставить эти составляющие в нужном порядке. Надо понять абсолютную необходимость связи с Богом. Во-вторых, понять, где начинаются и где заканчиваются отношения с другими людьми, чего ждать от других людей, от самого себя, от естества вещей, от среды, а когда что-то случается, не разочароваться, а рассматривать это как естественное явление жизни. Наша повседневность включает в себя и это – такова она, наша жизнь.
Что касается сокрушения идола собственного «я» – то делай это в монашестве, делай это, живя в миру, причем в миру встречаются и весьма жесткие способы для этого. Иногда даже более жесткие, чем в монашестве, потому что в миру чаще происходят дикие вещи – кто-то наподдаст тебе, а никому до этого и дела нет. Правда, в миру есть человеческие удовольствия, которые даны были людям как простое решение проблем, то есть решить все можно просто; в монастыре этих человеческих удовольствий нет, и человек переживает всё один, совсем один, без чьего-либо вмешательства. Ничего нет, абсолютно ничего. Единственная надежда – на Бога, но и Бога нет – то есть Он есть, но при этом Его нет: Бог есть до тех пор, пока не скажешь: «Все кончено, погибаю!» Почему? Потому что тогда человек, так сказать, активирует свои силы, то есть находит в себе те силы, которыми обладает. Но это очень болезненный процесс. Христос как Человек, приняв Крест, достиг предела сил и потому возопил: «Боже Мой, Боже Мой, почему Ты оставил Меня?» Каждому человеку положен какой-то предел; но смотрите: Христос обратился к Отцу с молитвой как Господь, и в этом суть нашей борьбы. Когда мы совершенно одни и рядом нет никого, нет ни людской, ни Божией помощи, очень трудно обратиться к Богу, очень-очень трудно. А в миру есть человеческие радости, так что там все идет по-другому. Хотя, может быть, я и ошибаюсь тут. Но в любом случае опыт многих монахов и святых показывает: в монашестве человек оказывается действительно на пределе – пределе своей выносливости. Поэтому невозможно человеку, который не имеет душевных сил, выдержать монашество – никоим образом не выдержит. Монашество как печь, где температура – в тысячу градусов. Там горит и плавится металл, а не люди. Вот так. А внешне это никак не заметно.
Однажды я приехал в монастырь на Святой Горе Афон. Не буду говорить, в какой. Внешне он производил очень приятное впечатление: все монахи улыбающиеся, вежливые, молодые, образованные, среди них были и университетские преподаватели, и врачи, так что говоришь себе: в этом монастыре царит радость, что на Афоне не так часто встречается. Я посетил старца, который был болен и лежал в постели, – я был знаком с ним. Я спросил у него:
– Как дела твои, батюшка? Как поживаешь?
– Хорошо! – отвечает.
Мы поговорили немножко, и он спрашивает:
– Нравится тебе наш монастырь?
– Прекрасная обитель! Все монахи хорошие, улыбающиеся!
А он мне:
– Знаешь, что я тебе скажу? Это снаружи всё так выглядит, но если взглянуть глубже, то это страшное поле боя, горнило, которое переплавляет тех, кто живет здесь.
И действительно, этот такой красивый монастырь был одним из самых аскетических на Святой Горе Афон, то есть аскезы, что практиковалась в этой обители, не держались в других афонских монастырях. А тут она была во всем, и в еде, и в… ох, не стану об этом говорить, чтобы вы не ужаснулись. Там были очень жесткие правила. А внешне это не проявлялось. Почему? Именно потому, что духовные явления не похожи на мирские, и когда ты, например, переживаешь духовное борение, это не то что когда у тебя болит живот или когда, как это происходит в миру, возникнет какая-то скорбь: у тебя не начинает учащенно биться сердце, ничего такого не происходит. Все спокойно, ты контролируешь свое физическое состояние – все эти физиологические проявления – в глубине своего сердца, своей сущности, но борение идет – жестокое борение. Не знаю, удалось ли мне это вам объяснить.
Не все люди одинаковы, поэтому каждый переживает это по-своему – в зависимости от своего характера и восприимчивости, и у одних это начинается с первого дня, у других – позже. По Божиему Провидению это так происходит. И не все переживают одни и те же борения. Есть люди, которые выдерживают исключительно много войн, и притом значительных, просто что-то невероятное, немыслимое, и если я это опишу, мне не поверят.
Преподобный Силуан Афонский говорит: «Если бы я знал, какие ночи проведу в монастыре, то не провел бы здесь и одной! Тем не менее, я провел здесь тысячи ночей». Именно потому, что он пережил это с Божией благодатью. Если отнять благодать, все стало бы невыносимым. Но, дети мои, каким бы страшным это ни казалось, об этом важно знать. А помните, в Ветхом Завете рассказывается о трех юношах, которых вавилонский царь бросил в печь, где огонь, пылая, поднимался на 40 локтей? Представьте себе: на 40 локтей! Сколько это метров? Почти 25 метров. 25 метров пламени – никто не мог приблизиться к печи. А юношей бросили в этот огненный ад. Когда их бросили в печь, случилось чудо: в печи стал дуть влажный ветер, который отогнал пламя. Все думали, что юноши умрут. А они среди пламени пели и славили Бога. Так же происходит и с человеком, который переживает духовные события. Стороннему это представляется ужасным, но эти борения нельзя увидеть, а когда сталкиваешься с ними внутри, то переживаешь нечто странное, так что как будто и не чувствуешь всего этого. Спросишь: как же не чувствовать, когда чувствуешь? Это парадоксально, но так всегда происходит в Церкви. Сосуществуют жизнь и смерть, радость и горе, бедность и богатство, аскетизм и веселие, трагедия с радостью Божией. Так что, хотя человек претерпел это страшное испытание, он не бежал от него, а остался, потому что обрел присутствие Бога, которое орошало пламя.
Но в основе всего этого – вера. Если человек не имеет веры, у него ничего не выйдет. Поэтому разочаровавшийся в людях никогда не сможет стать монахом. Монахами становятся очень оптимистичные люди, те, которые не только не разочарованы, но – скажу так: абсолютно уверены в том, что могут достичь в жизни всего, но сознательно отринули это. Так что монашество не выход из ситуации безнадежности, как некоторые говорят: «Хочется покончить жизнь самоубийством или уйти в монахини!» Это не решение, а ошибка…
Митрополит Лимассольский Афанасий
Перевел с болгарского Виталий Чеботар
магистр богословия
Dveri.bg