Изгнан бысть Адам из рая снедию, темже и седя прямо сего рыдаше, стеня… Увы мне, что пострадах окаянный аз: едину заповедь преступих Владычню, и благих всяческих лишихся! Раю святейший, мене ради насажденный быв, и Евы ради затворенный, моли тебе Сотворшаго, и мене Создавшаго, яко да твоих цветов исполнюся. Темже и к нему Спас: моему созданию не хощу погибнути, но хощу сему спастися, и в познание истины прийти, яко грядущаго ко Мне не изгоняю вон.
(Изгнан был Адам из рая из-за пищи (из-за вкушения запрещенного плода), и, сидя прямо перед раем, рыдал и стонал… Увы мне, как пострадал я, окаянный: я не соблюл одной заповеди Владыки и лишился всех благ! Рай святейший, ради меня насажденный, и ради Евы затворенный, моли тебя и меня Создавшего, чтобы я вновь наполнился твоими цветами. И отвечал ему (Адаму) Спаситель: я не хочу, чтобы погибло мое создание, но я хочу, чтобы оно спаслось и пришло к познанию истины, потому что приходящего ко Мне я не изгоню.)
Пост по-настоящему начинается с вечерни этого воскресения. И эту единственную по своему глубокому значению и такую прекрасную вечерню не служат во многих наших церквах! Однако ничто лучше этой вечерни не показывает нам “настроения” Великого Поста в Православной Церкви, не вводит нас в него; нигде лучше не чувствуется ее глубокий призыв к человеку. Пост освобождает нас от порабощения греху, от плена “этого мира”. Но в Евангельском чтении последнего воскресения говорится об условиях этого освобождения (Матф. 6,14 — 21). Первое условие — пост: отказаться от того, чтобы считать желания и требования нашей падшей природы нормальными; усилие освободить дух от диктаторской воли плоти, материи. Но для того, чтобы пост наш был настоящим, подлинным, надо, чтобы он не был лицемерным, “показным”. Мы должны “явиться постящимися не пред людьми, но пред Отцем (Нашим), Который втайне” (Матф. 6,18). Второе условие поста — прощение; “если вы будете прощать людям согрешения их, то простит и вам Отец ваш Небесный” (Матф. 6,15). Торжество греха, главный признак его владычества в мире, это ссоры, несогласия, разделения, ненависть. Поэтому первый пролом через крепость греха есть прощение: возвращение к единению, согласию, любви. Лучезарное всепрощение Самого Бога воссияет между мной и моим “врагом”, если я ему прощу. Простить — это значит отвергнуть все счеты и рассчеты человеческих отношений, предоставив их Христу. Прощение — настоящее “вторжение” Царствия Небесного в наш грешный и падший мир.
Служба начинается, как торжественная вечерня; священнослужители в светлых облачениях. Стихира на “Господи, воззвах…” (следующая после “Господи, воззвах”) возвещает наступающий Пост, а за ним — приближение Пасхи!
Постное время светло начнем, к подвигом духовным себе подложивше, очистим душу, очистим плоть, постимся якоже в снедех от всякия страсти, добродетельми наслаждающеся духа: в нихже совершающеся любовию, да сподобимся вси видети всечестную страсть Христа Бога, и святую Пасху, духовно радующеся.
(Постное время светло начнем! Готовясь к духовным подвигам, очистим нашу душу, очистим тело. Воздержимся как от пищи, так и от всякой страсти, и насладимся духовными добродетелями. Дабы, усовершенствовавшись в любви, мы были достойны увидать страсти (страдания) Христа Бога и святую Пасху, в духовной радости.)
Потом, как обычно, следует Вход и пение “Свете Тихий…” Затем служащий священник идет на “горнее место”, за престолом, и возглашает вечерний Прокимен, который всегда возвещает конец одного и начало другого дня. За этой вечерней “Великий Прокимен” возвещает начало Поста:
Не отврати лица Твоего от отрока Твоего, яко скорблю, скоро услыши мя: вонми души моей, и избави ю.
(Не отврати лица Твоего от слуги Твоего, потому что я скорблю! Скоро услышь меня, обрати внимание на душу мою и избавь ее.)
Вслушайтесь в особенную мелодию этого стиха, этого крика души, внезапно наполняющего церковь: “… я скорблю” — и вы поймете исходный пункт Поста: таинственную смесь отчаяния и надежды, тьмы и света. Все приготовление теперь закончено. Я стою перед Богом, перед славой и красотой Его Царства. И я сознаю свою принадлежность к этому Царству, сознаю, что у меня нет другого дома, другой радости, ни другой цели; и я сознаю также, что я изгнан из этого Царства во тьму и печаль греха, и… “я скорблю”! И в конце концов я сознаю, что только Бог может помочь моей скорби, только Он может избавить и спасти мою душу. Покаяние, — прежде и больше всего, — отчаянная мольба к этой божественной помощи.
Прокимен повторяется пять раз. И вот Пост уже наступил! Светлые облачения заменяются темными, постными, тушат яркое освещение. Когда священник или дьякон начинает вечернюю ектению, хор отвечает ему постным напевом. Первый раз читается великопостная молитва Ефрема Сирина с земными поклонами. В конце службы молящиеся подходят сперва к священнику, прося прощения, потом просят прощения друг у друга. Но в то время, как происходит этот обряд “прощения”, и т.к. Пост начинается именно этим актом любви, единения и братства, хор поет Пасхальные песнопения. Нам предстоит сорокадневный путь по пустыне Поста, но в конце этого пути уже сияет свет Пасхи, свет Царства Христова.
Александр Шмеман, “Великий пост”.
