АРХИМАНДРИТ АМВРОСИЙ (ЮРАСОВ): «ЕЩЕ ПРИ ЖИЗНИ МЫ ДОЛЖНЫ ПРИЙТИ К БОГУ!»
Николай Бульчук
Я встретился с архимандритом Амвросием (Юрасовым), настоятелем и духовником Ивановского женского монастыря, известным пастырем и проповедником, на московском подворье обители, почти в домашней обстановке, чтобы записать его краткие воспоминания. А встрече нашей предшествовало почти полвека разлуки. Так уж получилось, что более 50 лет назад отец Амвросий благословлял меня, совсем еще малыша, на руках родителей в Троице-Сергиевой лавре, где я родился и вырос. В то далекое время он был монахом в обители Преподобного Сергия, а папа работал помощником инспектора в Московской духовной академии. Отец Амвросий – духовник известнейшей Православной Радиостанции «Радонеж», он постоянно выступал в прямых эфирах, записывал многочисленные передачи, отвечая на вопросы радиослушателей. Он издал множество книг и брошюр, которые простым и удивительно ярким, метким языком свидетельствуют об истинности Православия, о красоте и значимости православной веры и богослужения. Окормляя множество духовных чад, отец Амвросий принадлежал к тому узкому кругу легендарных пастырей, имена которых у всех на слуху: архимандрит Кирилл (Павлов), архимандрит Наум (Байбородин), архимандрит Тихон (Агриков) и многие-многие другие старцы и духовники, которые были учителями батюшки. Простым, часто почти народным и бесхитростным словом отец Амвросий не просто обличал грех, но проникал в самую душу кающегося, исторгая из грешника слезы покаяния и готовность полностью довериться духовнику, который за внешней строгостью всегда имел полную и совершенную любовь. И любовь эта не была безответной. Он жил в простоте, привлекал этой своей простотой ко Христу. Просто жил и очень просто отошел ко Господу. Пасха Христова 2020 года: коронавирус, мгновенное поражение легких, быстрая кончина. «Во блаженном успении вечный покой подай, Господи, верному Твоему рабу, священноархимандриту Амвросию, и даруй ему узреть Твой неизреченный Свет!»
«Почему это такой молодой в церковь ходит…»
– В моей жизни так интересно все было – с детства, еще со школы. В учительскую вызывали, к директору – за то, что крест ношу и в церковь хожу.
– А у вас была церковная семья, отец Амвросий?
– Семья какая у меня была: у матери 7 детей, отца в 1941-м году убили. Жили в землянке и чуть с голоду не умерли. Но Господь спас.
– Но если крест носили, значит, о Боге что-то уже слышали?
– Мать была верующая. Закончил я армию, был спортсменом, многими видами спорта занимался. Когда из армии пришел, стал в церковь постоянно ходить. И мною «занялись» КГБ, МВД, горисполком, горком партии, в газетах: «Почему это такой молодой в церковь ходит…». Ну, страшное было гонение…
– А вот сейчас думаешь: какая разница им, чего они хотели? Ведь можно было совершенно быть свободным, ну, если общество свободное?..
– Эти люди были пока во власти диавола, и через них диавол действовал. Сами-то они хорошие были, но просто нераскаянные. И вот, делали зло, а Господь зло обратил в добро. А что именно произошло. Когда уже дошло до предела, пригласили ко мне атеиста. Я проговорил с ним 4 часа, он говорит: «С тобой бесполезно говорить, у тебя единственный выход – в семинарию идти!» Шутя сказал. А я его спрашиваю: «А что такое семинария?» Я жил в Сибири, не знал… «Это где учат на попов!» Ну, я принял это к сердцу, подумал: значит, надо. Поехал в отпуск, заехал в Сергиеву лавру, там поговорил, а мне: «Готовьте документы…».
Конечно, тут рассказывать надо очень долго, это все очень интересно, это тема особая…
– А это была лавра, которая недавно только открыта стала, да?
– Да. Так что со скорбями, можно сказать, но меня власти отпустили. Поступил в семинарию, проучился 10 лет. Правда, для этого я брал отпуск академический, чтобы продлить период обучения. Искушений много было… Сначала ведь была Почаевская лавра – там тоже искушений была тьма-тьмой: бесы восставали, гнали… Время пришло, когда 15 человек священников «проводили» из лавры и человек 40 послушников. Правда, у меня там тоже сил оставалось очень мало, потому что с утра до вечера народу было много (я экскурсии водил). И пришлось мне ехать в село Жарки, чтобы здоровье поправить…
И у меня такая мысль четко внутри: «Вот твой духовный отец!»
Батюшка, а про Троице-Сергиеву лавру расскажите: какие там были люди. Вы подробно описываете многих, может быть, кто-то из них вам особенно запомнился?
– Когда я еще в семинарии учился, думал: надо духовника иметь своего. Помолился я как-то в храме преподобному Сергию, подумал: пойду под Успенский собор (там был подземный храм), может быть, там Господь пошлет мне духовника. Зашел – все духовники стоят на своих местах. А я думаю: кто первый мне попадется, тот будет мне духовный отец. Стою, жду… Смотрю: выходит отец Наум (Байбородин – прим. Ред.), и у меня такая мысль четко внутри: «Вот твой духовный отец!» И так вот, по милости Божией, он и был моим духовным отцом.
– Он тогда молодой был, да?
– Да, лет 50, наверное, тогда было ему. Но он очень строгий был. Расскажу один случай. Как-то мне сказали, чтобы я проводил общие Исповеди и ночью исповедовал. И вот, вечером после службы я провожу общую Исповедь, смотрю – в храме стоят аналои, пять или шесть, после общей Исповеди приходят священники (и я вместе с ними). Думаю: надо всех поисповедовать и утром открыть храм Преподобного Сергия… Исповедую, исповедую, а народу все больше и больше, смотрю – батюшек-то никого нет, им на службу надо, а я – до утра!
Потом слышу – отец Наум вызывает на Исповедь. И я народ оставляю, прихожу под Успенский собор: у него там человек 200 стоят! И он вдруг при всех говорит: «Отец Амвросий, как тебе не стыдно, ты все спишь! Смотри, 200 человек народу стоит – если по часу на каждого, нужно 200 часов!» Я ему говорю: «Ну, простите!» А сам ведь еще даже не спал…
– А не стали оправдываться?
– А бесполезно… И становлюсь исповедовать, и стою часов до двух ночи. А там – пообедал, и быстрее в Троицкий собор, где я дежурил. А ночь-то не спал… А там надо алтарь убрать: если в воскресный день придут священнослужители, акафист Преподобному Сергию будет… Захожу в Никоновский придел, беру все облачения (а алтарь уже помыл), приготовил… Акафист пропели, послужили, я опять все облачения в Никоновский придел отнес. Теперь убирать храм надо: все лампадки почистить, залить масло, раку Преподобного Сергия нужно приготовить, протереть – скоро будет полунощница. Прихожу в келлию в 11 часов, а еще так и не спал – уже сутки целые!
Отец Наум говорит: «Ну, ты спортсмен, ты сибиряк, ты должен крепким быть, так что ничего страшного… Ты выбирай одно из двух: в рудниках работать или Богу работать, все это терпеть!» Я говорю: «Благословите, простите…». И дошел я до такого состояния, что у меня оставалось, наверное, только десять процентов здоровья. А отец Наум мне: «Помогай мне исповедовать народ!» И вот, я до предела дошел, даже стоять не мог. Рассказал ему, а он: «Ну, что же ты такой слабый…».
Так что, по милости Божией, пришлось слушаться…
Был еще такой случай.
Профессор игумен Марк (Лозинский) скончался у нас в возрасте примерно 40 лет. И вот, я как-то в тонком сне вижу отца Марка: стою я будто у жертвенника и поминаю: «Упокой, Господи, душу усопшего раба твоего, игумена Марка, прости ему вся согрешения – вольные и невольные…» Смотрю – он открывает алтарную дверь, заходит, делает три земных поклона у престола. Я понимаю, что он из другого мира пришел, и думаю: надо спросить, как спасаться. Вижу, он приложился к престолу, ко кресту на престоле приложился, опять три поклона сделал.
Я подошел к нему и говорю: «Отец Марк, как мне спастись?» Он так посмотрел на меня и говорит: «Во всем слушайся духовника – и спасешься!» И вот, мне пришлось слушаться 10 лет… Думаю: ну, ладно…
– Много было духовных чад у отца Наума?
– Очень. Сейчас много уже перешло в потусторонний мир. Но когда награду давали (и мне давали, и отцу Науму), я смотрел: сначала с отца Наума сняли крест золотой, надели на него крест с украшениями. Подходят ко мне, берут его крест (а крестов было много и других) и надевают его крест на меня. Я подумал сразу: «Ну, вот, значит, надо будет все тяготы нести. Как отец Наум несет, так и мне придется нести…».
Если кто из батюшек имел много чад, то это преследовалось
– Батюшка, а время тогда все-таки было советское. Как лавра жила, как монахи жили? Какие-то притеснения от властей были в монастырской жизни?
– Особенно не было – так, чтобы наглядно. Бывало так: допустим, стоят два человека посередине лавры, один смотрит в одну сторону, а другой в другую. Я вижу сразу, что это сотрудники КГБ, все просматривали…
– А чего смотрели-то?
– Ну, смотрели, чтобы народ особо не подходил к батюшкам. А если кто из батюшек имел много чад, то это преследовалось. А каким образом преследовалось? Ну, говорили о нем что-то негативное…
Вы писали про отца Тихона (Агрикова), его впоследствии выжили из лавры. У него было много духовных чад…
– У него настолько много было чад, что, когда он шел к Преподобному Сергию, его сопровождали два студента. Потому что примерно человек 5 женщин (лет под 30) буквально не давали ему проходу. Настолько, что он даже мантией закрывал свое лицо и так шел.
И было с ним связано страшное. Однажды он ночевал в академии, была весна, окна были открыты. И вот, одна из его «поклонниц» где-то нашла лестницу и поднялась к нему. А потом взяла бритву и порезала себе вены на руке.
Отец Тихон побежал вниз, вызвали там скорую помощь и женщину эту забрали. Так что были большие искушения у него…
– Как вам кажется, это провокация была – специально подстраивали власти, или это просто такие больные люди?
– Я думаю, больные. Однажды отец Тихон как-то проходил из Трапезной церкви к себе, а с галереи, сверху, на него прыгнула одна из женщин этих больных, попала на лед и разбилась насмерть. Такой случай тоже был…
– А что представлял собой отец Тихон: у него что, дары какие-то особые были? Почему ему оказывалось такое внимание?
– Ну, я за ним немножко так следил: когда он поднимался, например, по лестнице, чтобы войти в аудиторию, то сначала он постоит на ступеньке с таким вниманием, потом – на вторую ступеньку, на третью, потихонечку… И я понял, что у него, наверное, такая молитва сердечная, внутренняя, что он не хотел отвлекаться.
И к нам на занятия он приходил в 6 часов вечера, когда все собираются. И была как бы подготовка: он придет и беседует с нами, как добрый пастырь. На какие темы? А вот, например, человек при смерти, что делать священнику? Вы пришли, а человек при смерти – лежит, почти не дышит, не говорит, – что вы будете делать? «Мы, батюшка, не знаем, что делать…».
И вот, такие «скользкие» вопросы, когда безвыходные ситуации рассматривались. «Вы должны взять зеркало, поднести к его устам, уточнить, дышит он или не дышит, бьется у него пульс или не бьется… Потом вы должны с этим человеком найти контакт, спросить: ‟Вы меня слышите?” Чтобы тот хотя бы пальцем немного дал знак, что он слышит. Вот, тогда можно поисповедовать его…». Вот, такие очень острые моменты он нам пояснял. «В остальном приспособитесь…».
«Отец Тихон, вы меня исцелили!» Он ей говорит: «Не искушай народ! Исцеляет только Господь, а не я!»
Ну, и говорил, что надо от людей терпеть и поношения, и оскорбления, ни на что не обращать внимания, потому что злые духи могут и через людей говорить.
Вот, что я как-то видел: одна женщина заходит на Исповедь к отцу Тихону и кричит при всех: «Отец Тихон, вы меня исцелили!» Он ей говорит: «Пошла вон, не искушай народ! Исцеляет только Господь, а не я!» Вот такие бывали провокации…
– А что касается студентов того времени: они все же в массе своей были верующими? Или были люди и «со стороны», совсем посторонние?
– Я знаю, что студенты испытали на себе эту бесовскую и сатанинскую власть, потому что они уже прошли «Крым и Рим», как говорят, и все пострадали. Так что они были уже особо верующими, крепко верующими. И, конечно, отец Тихон много помогал – он давал хорошие наставления. Больше всех из преподавателей помогал Алексей Ильич Осипов. Особенно тогда, когда ребята возвращались из отпусков, многие уже расслабленные… И вот, он такую скажет проповедь, что поднимет дух у них, так что они все снова начинают читать Евангелие, молиться… И, конечно, отец Тихон. Он тоже преподавал, давал очень хорошие советы…
Вот, допустим, начало урока. Он помолчит, помолится, потом говорит: «Отцы, вот представьте себе – пустыня. И по пустыне идет человек, а за ним идут овцы. У него посох в руках. Он опирается на этот посох, ищет – где же вода? Смотрит повсюду кругом… И когда он находит эту воду, идет туда, чтобы напоить все стадо. Посох – это пастырское руководство: мы должны его хорошо знать, должны на него опираться, А овцы – это народ, мы должны помогать людям спасаться…».
– А ректором в академии тогда был отец Константин (Ружицкий)?
– Нет, был владыка Филарет (Вахромеев), впоследствии митрополит Минский, а потом был владыка Владимир (Сабодан), впоследствии Блаженнейший Митрополит Киевский.
– А как проходили богослужения в академии?
– По милости Божией, я как делал: сначала обжился, а потом инспектора спрашиваю: «А можно, я буду на полунощницу ходить в храм Преподобного Сергия?» Он говорит: «Можно».
Я убегаю туда, отстою полунищницу, прихожу в академический храм – а там начало литургии. Литургию отстою… Небольшое свободное время – я поготовлюсь. Я на память-то слабенький, немощной, дохленький. Подготовлюсь, а когда уже спросят, я отвечу. Так что мне Господь помогал.
А потом благочинный присмотрелся ко мне, отец Феодорит, что я хожу на полунощницу, и говорит мне: «Может, ты в монастырь придешь?» Говорю: «Благословите!» Так и в монастырь пришел.
– Рассказывают, что отец Феодорит был очень хорошим проповедником?
– Очень хорошим. У него был физический недостаток, у него был немножко язык поврежден. Может быть, пострадал от властей: он в тюрьме сидел в свое время.
Очень хорошие проповеди он говорил, я всегда приходил (знал, в какое время он будет говорить) и что-то для себя записывал. Думал: а вдруг и мне пригодится…
Хорошие проповеди говорил и отец Марк (Лозинский). А отец Феодорит говорил просто, понятно для народа. Так что были проповедники, были и духовники. А какие сейчас в академии студенты, какого духа, я уж и не знаю…
– Вы уже рассказали немного про отца Наума, а чем он еще отличался? Сейчас вспоминают о нем и говорят, что он был очень строгим и многих отправлял в монастырь. Это действительно было так?
– Я слышал об этом, иногда это было действительно так. Он мне говорил, что у него бывали откровения от Бога. И народ чувствовал истинный дух Православия и шел к нему.
– А он уже в то время был таким делателем Иисусовой молитвы, как о нем впоследствии рассказывали?
– У него эта молитва просто была в сердце. Он этого никому не открывал, но даже тем, кто ехал на работу, он советовал читать часто молитву Иисусову. Он сам об этом говорил, мне лично говорил: «Ведь можно читать просто: ‟Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешного!” А можно ведь и по-другому читать – как какой-то голодный человек просит хлеба: ‟Дайте хлеба мне! Я голодный!” Чтобы это шло из самой души: ‟Господи, Иисусе Христе, помилуй мя, грешного!” Вот такая молитва будет особенно полезной для человека».
– А отец Кирилл (Павлов) в то время уже был духовником?
– Он всегда был, всегда был. Он был тощим, худым… Как-то постом говорит проповедь в храме: «Вот мы, братья и сестры, объедаемся, наедаемся, много едим, много пьем, разжирели…». А сам еле держится на ногах, одни кости только от него остались. Проповедником особенным он не был – особенным был Феодорит, но все лаврские батюшки были духовными.
Как-то постом говорит проповедь в храме: «Вот мы много едим, много пьем, разжирели…». А сам еле держится на ногах
– А духовные чада у отца Наума были особенные?
– Конечно. Я так заметил, было очень интересно: вот, сколько было иеромонахов, у всех были чада.
Пробыл я в Троице-Сергиевой лавре 10 лет, в Почаевской лавре – 5 лет, теперь, по милости Божией, почти 50 лет я живу монахом. И, оказывается, за это время можно приобрести такое состояние, что у человека не будет ни зла, ни гнева, ни обиды, ни раздражения, ни возмущения, ни крика, ни шума, ни гама. И будет он спокойным, ровным, тихим, в душе будет иметь радость, покой, мир, тишину… Это можно приобрести. И вот, такие монахи, как отец Кирилл, отец Наум, – они приобрели это состояние.
Сергиева лавра – это рассадник старчества благодатный
– А как же болезни, скорби, утеснения от людей, раздражение?
– Они это принимали как должное, для большей святости. А реагировали на это так: «По грехам нашим так нам и надо, ничего!» Почему у нас болезни? Потому что человек грешит и грешит в своей жизни, а потом, когда понял, что это тяжко-то, и покаялся, и больше не грешит… Но за грехи-то надо понести наказание – или временно пострадать, или вечно страдать. Лучше страдать временно, Господа благодарить за это: «Слава Богу за все, значит, так надо! По моим грехам, это еще мало, нужно мне больше!» Так что надо учиться Бога благодарить всегда. Это полезно для души. Господь – наш Отец, Он нас любит, так что лучше пострадать здесь, временно, чем вечно страдать. И Сергиева лавра – это рассадник старчества благодатный. Те послушники, которые приходили в монастырь и общались с отцами, видели их, – он воспринимали этот дух и тоже такими становились…
Надо учиться Бога благодарить всегда. Это полезно для души
– Раньше, насколько я помню, в лавре было тихо и просто, а в ваше время были экскурсии, приезжали иностранцы?
– Позже уже… Когда экуменическое движение началось активно, тогда много иностранцев было в лавре, начались экскурсии. А поскольку я тогда уже исповедовал народ, то через эти экскурсии люди стали приходить к Богу. Когда они приходили в лавру с экскурсией, они бывали поражены: какие соборы, какое убранство, совсем другая жизнь, много молодежи – студентов, которых можно было встретить в академическом саду. И ведь все это множество людей собралось здесь не просто так – что-то их привело! Значит, все это не просто так! И люди, приходившие с экскурсией, проникали в нижний храм под Успенский собор, где шла Исповедь. Подходили к священникам: «Я тоже верующий! Я тоже верующая! И хочу поисповедоваться!» Потом в лавру приезжали иностранцы разных конфессий, стали Евангелие бесплатно раздавать. Говорили людям, что Бог есть, раздавали Евангелие – ведь это тоже неслучайно. Кто-то не принимал Евангелие, но кто-то ведь и принял, а это по всей России…
– Промыслительно!
– Да, промыслительно. И у меня был такой промыслительный случай. Когда еще в Сибири я ходил в церковь, за мной вдруг увязался какой-то начетчик, который хорошо знал Евангелие. А я тогда Евангелие еще не читал, да у нас и не было тогда такой возможности, не было Евангелия, я просто имел крепкую веру.
И вот, он увязался за мной. Я с ним побеседовал час или два, и все-таки я сохранил Православие, не смог он меня к себе перетащить! А закончил он так: «Мы с тобой встретимся в День Страшного Суда!» – «Хорошо, встретимся!»
Когда я заканчивал академию, надо было написать дипломную работу. Много там было, что писать, но я решил действовать совсем самостоятельно. Взял самостоятельно тему: «История баптизма, разбор вероучения». Защитил работу, поставили пятерку, а доцент сказал, что такая работа впервые за 200 лет была написана. И ни в Московской, ни в Петербургской академиях такой работы не было. Всем студентам посоветовал с моей работой познакомиться. Ее напечатали.
«А как ты сюда попал?» – «По Промыслу Божию!»
Однажды из Почаевской лавры приезжаю в Москву, набираю телефон своих знакомых, вдруг – щелчок, и я попадаю на какой-то разговор. Слушаю: говорят о Боге. И слышу такое: «Вот, книга есть иеромонаха Амвросия (Юрасова)…». И начинает ее критиковать. Я понимаю, что это люди не нашей конфессии, что это баптисты. И не выдержал, говорю им: «Ребята, вы не так это понимаете, тут надо так и так…». – «А ты кто такой сам-то?» – «Иеромонах Амвросий (Юрасов)». – «А как ты сюда попал?» – «По Промыслу Божию!»
Представьте себе, 20 миллионов москвичей, 14 миллионов телефонов. И надо было именно в такой момент, когда они о тебе говорили, вклиниться в их разговор!
Разве это случайность? Это же Промысл Божий!
Однажды я приехал в Сухуми, а рядом с тем местом, где я обычно останавливаюсь, находится баптистский дом. А когда я писал эту работу, я не просто в книгах рылся, я просто беседовал: ходил по этим баптистским домам, проводил беседы. Пришел к ним как-то на собрание, было воскресенье. Посадили, приняли. А самое главное – дали за кафедрой сказать слово. «Нас посетил православный священник, может быть, у вас есть желание сказать слово?» – «Благословите…».
Вышел, перекрестился: «Во Имя Отца, и Сына, и Святаго Духа…». Вижу, женщина подходит с камерой, чтобы снимать. Говорю им: «Я хотел бы задать вам такой вопрос… Но сначала предварю тем, что писал по вашему вероучению работу, так что историю знаю, как и вы, может быть, даже лучше…». И задал им такой маленький вопрос: «Скажите мне, кто нас спасает: Христос или Церковь?» – «Христос!» – «А Церковь?» – «А Церковь нас не спасает…». – «Как же так, не спасает. Ведь апостол Павел говорит, что Церковь – это Тело Христово. А Глава Тела – Христос. Если нас не спасает Церковь, а спасает Христос, то мы берем голову, отрываем от туловища, хотим спастись только с Главой… Как же так?» Они говорят: «Мы ничего не поняли». Я им в ответ: «Ну, апостол Павел говорит: Церковь – это Тело Христово. Глава этого Тела – Сам Христос. Если нас не спасает Церковь, а спасает Христос, то мы берем голову, отрываем от тела и так хотим спастись!» И еще им сказал: «Смотрите, если мы не почитаем Матерь Божию, не почитаем ангелов, не почитаем святых, – значит, мы не почитаем Тело Христово! А это и есть Церковь! Но Церковь-то, и Небесная, и земная, – единая Церковь, Тело Христово. А Глава этого Тела Христос. Как же так?!»
Ну, они начали мне вопросы задавать, потом закончили. В следующее воскресенье я пришел, а мне не дают слова. Я спрашиваю: почему? А вы, говорят, не в одну струю с нами говорите. Я говорю: «А почему не в одну струю? Ведь Христос-то Один!» И потом им говорю: «Протестантизм – это религиозный атеизм! Если мы не признаем Тела Христова, то, значит, мы не признаем Христа, Матери Божией, всех святых. Так и получается – атеизм!» Они записали мое выступление на видеокамеру. И вот, недавно, когда я к ним приезжал, они ко мне не подходят, не приглашают, не хотят меня.
Так что, оказывается, не случайно Господь устроил так, что где-то в Сибири баптист со мной беседовал, как бы дал мне программу на будущее. И когда я заканчивал академию, подумал: дай-ка напишу разбор баптизма как вероучения.
Она и сейчас нужна всем, эта работа, потому что после падения коммунизма в нашей стране из Европы хлынуло много сектантских учений. Много привезли нам Евангелий. А цель-то какая была у Европы: чтобы расколоть православных людей на разные конфессии. А это работа демонов, злых духов. Так что мое сочинение очень актуально сейчас – и для студентов, и для батюшек.
Ну, когда писал, ребята мне говорили: «Зачем тебе такая чушь? Зачем ты пишешь эту работу?» Оказывается, они уже знали тему моей работы. На переменах подбегают ко мне, окружат стол и вопросы задают. Я отвечал на все их вопросы.
Ну, например, такой вопрос. «У нас Один Посредник между Богом и человеком – Христос. Все, нам святые не нужны – ни Матерь Божия, никто, ни ангелы…».
Я отвечаю им: представьте себе, что мы в Москве. За стенкой вашей квартиры живет верующий человек, вы ему звоните. И попадаете не мгновенно к нему, а сначала звонок попадает на распределительный блок, тот срабатывает, потом звонок распределяется в нужную квартиру. Я говорю: в молитве этим блоком является Господь. Когда мы молимся, например, Матери Божией или святителю Николаю, то первая молитва наша идет к Богу. А Бог во святых живет. И все воспринимают молитвы от Бога, потому что святые – посредники, а вы не хотите их почитать.
Допустим, мы идем к Президенту: так мы сразу к нему не попадаем – есть особые люди, которые его окружают. Так что и к Богу попасть непросто. Православному – можно, конечно, сразу. Но можно помолиться и Божией Матери, святым – чтобы они помолились, и Господь нас принял.
Когда беседуете с протестантами, то как со змеей: поймали за голову – не выпускайте, она вас ужалит!
После моей дипломной работы мне пришлось проводить беседу в Казахстане: пришел в огромный собор (это был сектантский молитвенный дом), там начетчики немецкие, знают Библию наизусть. Я думаю: как с ними буду беседовать, они же все знают! «Сегодня у нас собрание, приходите!» Прихожу, там тысячи людей… И все это при советской власти было, даже удивительно… Пришел я, с крестом, мне тоже местечко дали, и вдруг – свет погас. Я встал и на все четыре стороны перекрестил зал, свет зажегся… Почему так было?.. Стал готовиться к беседе…
У нас в академии профессор был, отец Иоанн Козлов, который говорил: «Когда беседуете с протестантами, то вы, как со змеей: поймали за голову – не выпускайте, она вас ужалит!» Если взяли стих какой-то – о чем мы говорим – то стоять на этой теме: о Церкви, о Причастии или о святых. Я приготовил беседу по стиху из 6-й главы Евангелия от Иоанна: о Небесном Хлебе. Христос на Тайной Вечере говорит: «Примите, ядите, сие есть Тело Мое… сия есть Кровь Моя… Кто будет есть и пить Мои Тело и Кровь, тот во Мне живет… А кто не будет – тот не будет иметь части со Мною». И даже ученики Господни соблазнялись этими словами: «как Он будет давать нам есть Свою Плоть и пить Свою Кровь!» (ср. Ин. 6, 48–56). Соблазнились некоторые ученики и отошли от Христа… Вот эту тему я выбрал для беседы. Если Господь на браке в Кане Галилейской воду претворил в вино, то почему не может вино претворить в Кровь? Хлеб – Свое Пречистое Тело – Он благословил, преломил и дал ученикам. Такая тема…
Слушали меня сектанты, потом давай изворачиваться: «Вы неправильно это понимаете. Под Телом тут понимается учение…».
Я отвечаю: когда Господь пришел к Самарянке, там говорил Он о Духе Святом – приточно. А здесь – прямые слова. Он же прямо говорит о Своих Теле и Крови…
Вот, эта тема такая интересная, но они меня заболтали и пытались увести от предмета, а я им: «Нет, давайте останемся тут, мы этого еще не выяснили…».
Я им говорю: «Каждую первую неделю месяца вы совершаете преломление хлебов. Так вот, когда вы берете хлеб, вы же берете не Тело Христово?» – «Нет». – «Наливаете вино, это же не Кровь Христова?» – «Нет». – «Я видел, что крошки, которые остаются, вы птицам отдаете, а вино оставшееся раздаете людям, это же не Кровь?» – «Нет, не Кровь…».
Говорят мне: «Когда мы причащаемся, то в это время вспоминаем страдания Христа, как Его Кровь изливалась…». – «Так, значит, вы не Телом Христовым причащаетесь?» Так и получается, что протестантизм – это религиозный атеизм. Это страшно!
Надо, чтобы люди покаялись в своих грехах, но не так формально
– Дорогой отец Амвросий, на что сегодня, по вашему мнению, должны обратить внимание современные православные христиане?
– Я вот недавно встречался с одной женщиной, она мне и говорит: «Да, я верую в Бога, читаю Евангелие и иногда хожу в церковь. Но я не понимаю, зачем люди причащаются – с одной ложечки все причащаются! Это же не гигиенично, микробы и все прочее…». Я ей в ответ: «Вы просто не понимаете главного. Церковь совершает Божественную литургию уже две тысячи лет, вы прислушайтесь: когда идет Причастие, народ поет: ‟Тело Христово приимите, Источника Бессмертного вкусите…”. Итак, мы принимаем в себя Живого Христа. Не часть какую-то Его Тела, но Христос в целом входит в человека! Этим Церковь и сильна. За 3 века было уничтожено 50 миллионов христиан, но, поскольку они все принимали Христа в жизни своей, то они все живые! И вот, 2000 лет на христиан идет гонение, особенно сильное было гонение за прошедшие 70 лет! Но эти люди принимали в себя Христа, и Церковь живет этим до сегодняшнего дня.
Многие из тех, кто ходит в храм, порой даже не знают того, зачем они ходят. А я вам скажу: каждая литургия кратко, сжато передает жизнь Христа на земле. Например, когда выходят на солею с Евангелием – это Христос вышел на общественную проповедь. Когда с Чашей священник выходит (в это время хор поет Херувимскую песнь) – это Христос добровольно идет на страдания. Выносят символично крест, орудия пыток…
А когда начинается Евхаристический канон, прислушайтесь, что диакон говорит: «Станем добре, станем со страхом! (Внимание!) Святое Возношение в мире приносити…». Это идет распятие Христа.
И когда священник трижды поднимает руки во время пения «Тебе поем…», в это время Дух Святой сходит на Святые Дары: происходит Пресуществление хлеба и вина в Истинное Тело и в Истинную Кровь Христовы. Священник делает земной поклон – он кланяется Живому Христу. Раздробляется Тело Христово на мелкие частички, затем они высыпаются в Кровь, в Чашу, сам священник принимает Дары, соединяясь со Христом. И когда выходит к народу, слышим возглас: «Со страхом Божиим и верою приступите…». Те люди, которые подготовились, покаялись, очистились, – они достойно принимают в себя Живого Христа. Недавно мне позвонил один пономарь, алтарник из Белоруссии, и спрашивает: «Когда пели ‟Тебе поем”, я зашел в алтарь с кадилом, священник осенил крестом Хлеб и Чашу, я вдруг увидел, во всем голубом и в великом свете, справа от Престола стоящую Матерь Божию, а весь алтарь представился мне озаренным светом! Что это было?» Я ему говорю: «Это Господь тебе открыл, чтобы люди знали, что не так просто идет литургия, а совершается великая Божественная служба. И Церковь – это кусочек Неба на земле. Когда мы переступаем порог храма, мы вступаем на Небо. В алтаре присутствует Сам Господь, Матерь Божия и вся Небесная Церковь, вместе с ангелами и всеми святыми. Это маленький кусочек Неба на земле».
Именно поэтому люди идут в храм, сами причащаются и детей своих причащают. Я думаю, что вот это на первом самом месте должно быть у всех сегодня!
Надо, чтобы люди покаялись в своих грехах, но не так формально: «Вот, батюшка, я блудом занималась, аборты делала…». Нет, это не покаяние! Откроем Требник для священнослужителя, там написано, как проводить Исповедь… Сколько было абортов, сколько было мужчин (или женщин), сам с собой грешил… И все это – сказать надо на Исповеди, именно сказать! А ведь никто не говорит! Фильмы-то смотрят развратные – это можно, а прийти на Исповедь – этого нет…
Недавно пришла на Исповедь одна врач, она никогда не была на Исповеди, никогда не каялась. Я ей говорю: «Представь, тебе 60 лет – и ты никогда не мылась! Это хорошо? Ведь Господь дал нам душу, чтобы сделать ее чистой и святой, а ты ее никогда не мыла! Готовься, приходи завтра на Исповедь!» Она пришла, я ее спрашиваю: «Как же так, почему так долго не была на Исповеди?» – «Батюшка, я стеснялась, было неудобно…» – «Как же так! Ведь в День Страшного Суда все нераскаянные грехи – пред всем миром, перед ангелами – все откроются! А я – я человек, я уже 48 лет исповедую, я уже все знаю! Наоборот, когда человек искренне покается, священник радуется. И твоя душа радуется, и моя, что я недаром помогал тебе исповедаться. Так что надо снять с души все грехи, которые ее мучают. Ты сама поймешь, как это хорошо, как это легко. Надо священнику все сказать, чтобы ничего на душе не оставалось!»
Совесть наша – это Божественный голос, от него никуда не уйдешь
Я из опыта знаю: подходят и отвечают на мои вопросы, я помогаю: «Этим грешила?» – «Нет, этого не было…». И так далее. Потом отходит от Исповеди, через какое-то время возвращается: «Меня совесть мучает: я сказала – не было, а оказывается, было. И это было, и это было… Я хочу снять с себя тяжесть…». А совесть наша – это Божественный голос, он будет мучить, от него никуда не уйдешь…
Когда человеческая душа выходит из тела, ее окружат бесы, если она не раскаялась при жизни, – и они все грехи ей покажут, «от» и «до». Потому что все дела и мысли человека в течение его жизни никуда не исчезают, все запечатлевается в вечности на все времена. Вот тут-то мы будем плакать кровавыми слезами, рвать на себе волосы, но времени на покаяние уже не будет. А мы еще при жизни должны прийти к Богу, потому что Господь приготовил нам новую землю и новое небо. А в Царство Божие ничто нечистое не войдет. И самое главное, как говорит апостол Павел в Послании к Коринфянам, в 13-й главе: «Если мы будем говорить ангельским языком, если будем знать все пророчества, будем даже горы передвигать, но если любви к ближнему не имеем – все это ничто. Если раздадим все свое имение, отдадим тело на сожжение, но если любви в ближнему не имеем – все это ничто. Любовь долготерпит, не гордится, не превозносится, не бесчинствует…» (ср. 1Кор. 13, 1–3). Без любви жить нельзя, почему? Потому что Бог – это Любовь. А у нас любви нет между собой… Почему мы ругаемся, злимся на ближнего? Потому что не любим его! А это беда, на это надо обратить особое внимание!
Православие.ру
22 июля 2021 г.
С архимандритом Амвросием (Юрасовым)
беседовал Николай Бульчук
22 июля 2021 г.
С архимандритом Амвросием (Юрасовым)
беседовал Николай Бульчук
22 июля 2021 г.