Отцы, братия и возлюбленные верующие!
Святое и Божественное Евангелие нынешнего воскресенья – одно из самых коротких Евангелий в году. В нем всего четыре абзаца, четыре стиха, но чем это Божественное Евангелие короче, тем оно выше и преподает Церкви Христовой высшее и совершеннейшее учение во спасение душ человеческих. В сегодняшнем Евангелии вкратце заключается всё спасение человека, ведь оно учит нас о любви к врагам. Ни один из бывших прежде законоучителей не принес в мир учения, столь совершенного для спасения людей, как содержащееся в сегодняшнем Евангелии, которое принесено было Самой Премудростью и Словом Божиим, Господом Богом и Спасителем нашим Иисусом Христом нас ради, грешных, и нашего ради спасения.
Нам кажется, что невозможно осуществить на деле учение сегодняшнего Евангелия. Но это не так; это совсем не так. Благий Бог и Пресвятой Спаситель ни разу не произнес такого поучения в мире, которое невозможно было бы исполнить людям. Ведь Он, будучи Богом совершенным, знает глубину немощи естества человеческого.
И как же Он начал учить этому учению о любви к врагам? Словами: «Как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними» (Лк. 6: 31). Вот какая великая истина и какая великая правда обретаются здесь. Человек, ты хочешь, чтобы другой украл твою вещь? Или чтобы он позорил тебя, бесчестил, портил твое дело, мстил или чинил тебе другое зло? Итак, если не хочешь, то не делай и ты этого другому!
Я не хочу, чтобы другой говорил обо мне плохо. Значит, и я не должен порочить его. Я не хочу, чтобы другой враждовал против меня; значит, я тоже не должен враждовать против него. Я не хочу, чтобы другой воровал из моего сада или виноградника; значит, и сам не буду воровать у другого. Я не хотел бы, чтобы кто-нибудь издевался над моим ребенком, или лишил его чести, или чтобы меня прилюдно опозорил, – не буду делать так и я! Мне никогда не хотелось бы, когда я иду куда-нибудь, чтобы кто-нибудь презрел меня, но мне хотелось бы, чтобы он сказал мне: «Доброе утро», оказал мне честь и обратил на меня внимание; значит, буду и я делать так же!
Вот правильная мера, отрицать которую не может никто: как я хочу, чтобы другой поступал со мной, так же буду поступать с ним и я, – и тогда соблюдается вся правда Божия и теплая любовь к ближнему.
И, показав эту справедливость и это правосудие Евангелия, Спаситель перешел к поучению еще более совершенному, то есть чтобы мы любили не только друзей, но и всякого человека, будь это даже и враги. Ибо слышите, что Он говорит? «И если любите любящих вас, какая вам за то благодарность? ибо и грешники любящих их любят. И если делаете добро тем, которые вам делают добро, какая вам за то благодарность? ибо и грешники то же делают. И если взаймы даете тем, от которых надеетесь получить обратно, какая вам за то благодарность? ибо и грешники дают взаймы грешникам, чтобы получить обратно столько же» (Лк. 6: 32–34). То есть они дают взаймы, но с условием, чтобы им вернули назад столько же, сколько они дали.
Вы слышите – «и грешники грешникам»! Кто же эти грешники? Когда Он сказал «грешники грешникам», то указал и на другой вид грешников, не только на тех, которые обретаются в законе благодати. Грешники – это мы, которые грешим после того, как познали волю Божию, а грешники, о которых говорит здесь Спаситель, – это те, кто не познал Бога, язычники, творящие всякое беззаконие без зазрения совести, ибо у них нет закона. Итак, они совершают грех даже тогда, когда дают взаймы своим соседям или другим людям, но с тем условием, чтобы им вернули назад столько же, чтобы ничуть не потерпеть лишение.
А мы, когда даем, слышишь, что мы должны делать? Далее говорится, в следующем стихе Евангелия: «Любите врагов ваших, и благотворите, и взаймы давайте, не ожидая ничего; и будет вам награда великая, и будете сынами Вышнего; ибо Он благ и к неблагодарным и злым» (Лк. 6: 35).
Итак, вот другое поучение, более высокое, чем бывшее в начале сегодняшнего Евангелия. В том Он говорил нам, чтобы мы делали другим то, что хотим, чтобы другие делали нам, а здесь сказал нечто более высокое: сказал, что не только это, но и чтобы мы делали добро даже тем, кто возненавидел нас, любили тех, кто враждует против нас. И апостол учит нас сходным образом, объясняя, что зло не побеждается злом, но зло побеждается добром (см.: Рим. 12: 21).
А мы, грешные, говорим: «Но как же мне благословлять или как любить того, кто ругает меня, и бьет, и наносит ущерб, и всё время порочит меня? Как мне делать ему добро?» Итак, мы говорим, что это невозможно. «Я же больше не могу любить того, кто дал мне пощечину, или обругал, или отнял что-то, или насмеялся надо мной, или говорил обо мне плохо в присутствии других». Да, это так: мы не можем по немощи нашей. Однако не думайте, что это ни в коем случае не возможно. Это возможно с Богом, Который всегда приходит нам на помощь, если мы стараемся. Собственными силами мы не можем сделать ничего хорошего. Но силой Божией – всё можно сделать. Ведь Спаситель говорит: «Всё возможно верующему» (Мк. 9: 23).
Если бы этой высокой заповеди не исполнил никто ни в законе благодати, ни прежде него, то мы могли бы считать это поучение превыше возможного. Язычники и иные нехристианские народы говорят, что это невозможно – любить творящего нам зло. Но мы не имеем права говорить этого. Вот, еще в ветхом законе Давид любил Саула, и когда говорили, что тот повалился на землю, – ибо его терзал дух нечистый, бывший духом эпилепсии и валивший его наземь, – то Давид шел к врагу своему Саулу (Саулу, гнавшему его и искавшему убить его), он шел к нему и пел ему псалмы. И злой дух тот, почуяв силу псалмов, покидал Саула, и тот успокаивался. Не испускал больше пену изо рта, не бился головой оземь – не мучил его больше бес, ибо вынужден был бежать, изгоняемый Давидом, который приходил и, поя псалмы, изгонял его[1].
А что же делал Саул? Поднявшись с земли, он спрашивал, где Давид, и хватался за копье, чтобы умертвить его. И трижды попадал копьем в стену, пытаясь убить Давида.
Ты слышишь, кого хотел убить Саул? Своего целителя! Давид возвращал ему здоровье, избавляя от беса, мучившего его без передышки, а он боролся со своим благодетелем, хотел убить его! Спрашивал, где Давид, желая убить его, ибо к этому подталкивали его дух зависти и злоба сердца его.
Но Давид явил любовь к врагу своему и по другому случаю. Когда Саул спал в пустыне Зиф и войско его спало вместе с ним, Давид – которого преследовал Саул целых четыре-пять лет – нашел Саула в пещере, где он почивал с воинами своими. И Авесса, генерал из войска Давидова, посоветовал ему: «Предал Бог ныне врага твоего в руки твои; итак, позволь, я пригвожду его копьем к земле». Но слышишь, что говорит Давид? «Не убивай его; ибо кто, подняв руку на помазанника Господня, останется ненаказанным?» (1 Цар. 26: 8, 9). Ведь Саул был помазанным на царство.
И подошел Давид к изголовью Саула и только взял у него копье и сосуд с водой, чтобы тот знал, что он стоял возле него. И пошел дальше по холму и крикнул оттуда Авениру, генералу Саулову: «Эй, почему ты не бережешь царя вашего?» Поднялись тут генерал и прочие и стали спрашивать себя: «Кто это кричит? Давид, которого преследует царь на горе Гахила, и в пустыне Зиф, и в иных местах, чтобы убить его?» «Да, – отвечал Давид, – и я заходил в пещеру; вот копье Саула в руке моей, вот сосуд, из которого он пил воду! Я был у изголовья его, но не захотел убивать его».
И услышал Саул, что Давид стоял возле него и сохранил ему жизнь, говоря: «Боюсь я Бога, чтобы делать зло тому, кто хочет лишить меня жизни».
И так Давид за тысячу лет до Святого Евангелия исполнил сегодняшнее Евангелие, то есть возлюбил врага своего. Саул с четырьмястами воинов искал Давида во всех пределах Палестины, чтобы умертвить его, лишить жизни, а он, когда тот был в его руках, сохранил ему жизнь, сказав: «Нет, Боже упаси, не причиню ему никакого зла, ведь он помазанник Божий!» (см.: 1 Цар. 26: 11–16). Ты видишь любовь к врагам, исполняющуюся еще прежде закона благодати?
А Моисей не так же ли поступил? Народ роптал на него и взбунтовался против Бога, уклонившись в идолопоклонство. А он, увидев, что Бог сказал ему: «Я вижу народ сей, и вот, народ он – жестоковыйный; итак, оставь Меня, да воспламенится гнев Мой на них, и истреблю их», – сказал: «О Господи! молю Тебя теперь: если хочешь простить им грех этот, прости их; а если нет, то изгладь и меня из книги Твоей, в которую Ты вписал» (ср.: Исх. 32: 9–10, 32). То есть «я лучше умру сам, чем чтобы погибли они, при всем том что они меня преследовали, и роптали против меня, и едва не побили камнями насмерть у Рефидима за то, что я вывел их из Египта».
Итак, вот как заповедь нынешнего Евангелия, кажущуюся нам, грешным, невозможной, всё-таки исполнили другие, избранные Божии за тысячи лет до Пришествия в мир Спасителя.
А архидиакон Стефан, эта дверь мучеников, этот первопроходец Христов, пошедший вслед за Ним, как умер? Они бросали в него камни, а он, творя молитвы, опустился на колени; и когда в него летели булыжники один за другим, пока не раскроили его, он, видя, что кончается, воскликнул громким голосом: «Господи Иисусе! прими дух мой… Господи! не вмени им греха сего. И, сказав это, почил» (Деян. 7: 59–60). И так добрый раб пошел вслед за Владыкой Христом.
Мы видим много таких примеров, о которых нам не хватит времени рассказать; много примеров у нас есть – и в Ветхом, и в Новом Завете, – доказывающих, что множество избранников Божиих исполнили сегодняшнее Евангелие в совершенстве, еще в древности.
А апостолы что говорят? Когда они были хулимы и гонимы, то отвечали добрыми и утешительными словами. И ни один, говорит, не мстил злом, но побеждали зло добром[2]. Итак, они исполнили эту заповедь Евангелия.
А Спаситель наш Иисус Христос исполнил ее раньше всех сущих в законе благодати. Ибо когда Он был на Святом Кресте распинаем, то молился за вбивавших в Его руки и ноги гвозди и говорил: «Отче! прости им, ибо не знают, что делают» (Лк. 23: 34). Итак, Спаситель и словом, и делом научил нас, что мы можем любить врагов.
Если бы Бог не делал этого с людьми и народами по лицу земли, то не оставил бы в живых ни одного человека на всем земном шаре. Как же Он дождит на все народы земли, не познавшие Бога? Как Он дождит на христиан, которые только по имени христиане, а на всякий миг распинают Его беззакониями своими? Мы ругаем Его, глумимся над Ним, хулим Его, уклоняемся в неверие, ненависть – как же Он дождит на нас? Подобало бы дождю идти только в саду у того, кто чтит Его, подобало бы солнцу рассветать только над праведником, а у других, у грешных, должно бы быть темно. Но это не так. Бог, будучи по естеству преблаг и премилостив, повелевает солнцу Своему восходить и над добрыми, и над злыми и посылает дождь и на праведных, и на неправедных.
Если бы Бог судился с людьми и если бы выражал гнев во все дни за грехи наши, то нам пришлось бы всегда сидеть без солнечного рассвета и без капли воды на лице земли, потому что все мы и на всякое время являемся врагами Божиими, поскольку не исполняем заповедей Его, но ненавидим Его и противимся воле Его. Но Бог не делает так и не ведет счет грехам нашим. В Своей бескрайней благости Он покрывает милостью и любовью Своей все немощи, и злобы, и беззакония людей.
Но, может, кто-нибудь скажет: «Бог может это делать, ведь Он же Бог Всесильный, а я человек и по закону естества не могу любить того, кто меня ненавидит». Да, мы не можем, но может Бог. И мы, если молимся Богу и если пребываем в Нем, можем всегда делать это. Ибо Он говорит: «Пребудьте во Мне, и Я в вас… ибо без Меня не можете делать ничего» (Ин. 15: 4–5).
Если мы молимся Пресвятому и Преблагому Богу, Он помогает и нам любить ненавидящих нас, делать добро творящим нам зло, благословлять причиняющих нам вред. Потому что если Бог сделал это, будучи безгрешен, то разве мы, грешные, не должны любить друг друга и нести бремена друг друга?
Но, говорит святой Максим Исповедник, может, ты не можешь любить врага своего, когда чувствуешь себя обиженным им, может, ты не можешь сделать этого сразу же. Но ты хотя бы молчи, терпи и молись Богу! Хотя бы не мсти ему и в душе понеси с пониманием немощь его во время его возмущения. Потом ты помолишься со слезами Богу, и Он подаст тебе благодать и силу любить от всего сердца причинившего тебе зло. Но прежде и прежде всего ты молись[3].
Существует пять видов любви. В Евангелии говорится о любви к Богу, любви к ближнему. Святой Максим говорит, что существует пять видов любви, и из этих пяти два вида хороших, один средний и два подлежащих отвержению. Два хороших – это любить Бога всем сердцем, всей душой и всеми силами своими и любить ближнего, как самого себя.
Другая любовь – это естественная любовь, которую питают родители к детям и дети к родителям и которую испытывают братья и сестры и родственники по плоти между собой, то есть она естественного происхождения. Она не предосудительна, то есть ее не нужно избегать, но мы и не извлечем из нее многого, поскольку она естественна и насаждена Богом в человека.
Затем имеются еще два вида любви: плотская, когда кто-нибудь любит другого страстно, и та, что сопровождается сребролюбием, когда кто-нибудь любит другого за то, что тот дает ему деньги или иное имущество. Эти любови страстны и подлежат отвержению. И даже средняя предосудительна, когда она чрезмерна[4]. А остальные две хороши.
Святые отцы говорят нам: посмотри на свое естество, человек, и если хочешь, чтобы другой делал тебе добро и жалел тебя, когда ты в смятении, и искушении, и напасти, то и ты жалей другого, подобного тебе. Он тоже человек, и искушается, и имеет напасти, и у него есть бесы, гнетущие его, и у него имеются страсти внутри и снаружи, и его беспокоят духи и искушения, – не будем же ненавидеть его, потому что и ты завтра будешь иметь те же испытания. И так мы научимся любви к ближнему, если будем принимать во внимание естество, то есть что мы одного с ним естества и что не можем послужить ему в помощь ни на мгновение без благодати и милости Божией.
Но взглянем на себя и на заповедь сегодняшнего Евангелия. Если мы не только не любим творящих нам зло, не только не благословляем проклинающих нас, не только не даем взаймы тому, от кого не надеемся получить обратно, но еще и ищем непременно отомстить причинившему нам зло, тогда мы уже не сыны Божии, а сыны ярости и гнева Божия. Ибо имеем в уме нашем помысл отомстить причинившему нам зло. Тогда больше нет духа Божия в нас, и нет больше любви Христовой в сердцах наших, но мы какие-то разбойники, какие-то своевольные убийцы, даже если и не совершили убийства, коль скоро поджидаем, как бы отомстить злобою брату, и ищем уничтожить славу его, или честь его, или что-то, что дано ему было Богом.
Мы убийцы еще до того, как совершим убийство. Почему? Ведь мы умерщвляем его славу и честь, его имущество и прочее. Потому хорошо сказал божественный евангелист Иоанн, что ненавидящий брата своего убийца есть[5], даже если он и не убивал рукой или палкой, ибо помыслом он ненавидит его, и ищет отомстить ему, и подкарауливает брата своего, чтобы причинить ему какое-нибудь зло. Он убийца в сердце своем, и если смерть застанет его таким, то горе горькое ему! Ибо он убийца и с убийцами будем иметь участь. Если кто-нибудь умер с помраченным сердцем и не простил брата своего, то он не сможет получить прощения в день Суда и в час смерти, ибо Господь говорит, что если не простит каждый из нас от сердца согрешений брата нашего, ни Отец наш Небесный не простит нам согрешений наших (см.: Мф. 18: 35; Мк. 11: 25–26).
Он не сказал, чтобы ты одними устами произнес: «Бог да простит тебя». Ибо слышишь божественного евангелиста Матфея? «Если не простит каждый из вас от сердца своего брату своему…» (Мф. 18: 35). Итак, недостаточно лишь сказать это: «Бог да простит тебя», а сердце твое оставалось бы полным зависти и гнева; это не прощение. Бог смотрит на сердце, ибо Он сказал Самуилу при избрании Давида, когда пророк полагал, что Бог изберет брата его, Елиава, видя, какой тот крепкий и красивый: «Не смотри на вид его и на высоту роста его; Я отринул его; Я смотрю не так, как смотрит человек; ибо человек смотрит на лице, а Господь смотрит на сердце» (1 Цар. 16: 7).
Итак, знайте, что мы не можем читать «Отче наш», не можем говорить: «И прости нам, Господи, грехи наши», если в сердце своем имеем хоть каплю ненависти к кому-нибудь. Напрасно мы молимся, ведь Бог смотрит на сердце. Если мы питаем ненависть к соседу или брату нашему, то напрасно молимся, когда сердце наше полно злобы, зависти, хищения и всякой злой ревности.
Итак, будем силиться сердцем нашим преодолеть ее, ведь нужно любить брата нашего, и будем просить помощи у Бога, чтобы Он помог нам сделать это, и лишь тогда будем иметь дерзновение в молитве нашей к Богу. Если же нет, то случится то, о чем говорит святой Исаак Сирин: «Семя на камне – молитва питающего гнев на брата своего»[6]. Ты посеял семя на камне, оно прорастет? Такова и молитва наша, когда мы молимся Богу, испытывая ненависть и злобу на брата. Не взойдет семя на камне, ни слова молитвы нашей не будут иметь дерзновения у Бога, покуда мы питаем ненависть к кому-нибудь.
Так, братия мои, будем молиться Пресвятому Богу и Пресвятой Матери Его, чтобы Они помогли нам любить братий наших от сердца. Если же нет, то мы далеки от истины Евангелия, и любовь Христова не пребывает в нас.
И после того как Спаситель сказал так, Он добавил в конце: «Итак, будьте милосерды, как и Отец ваш милосерд»[7]. Ты слышишь, куда Он нас направляет?! Чтобы мы брали пример с Бога! Если Он дождит на праведных и неправедных, если солнцу Своему повелевает восходить и над добрыми, и над злыми, и если праведных любит за праведность, а грешных милует по Своей бескрайней милости, то будем и мы такими! Всех будем миловать, всех прощать, всех жалеть.
Говорит святой Максим в «Главах о любви»: «Хочешь уподобиться Богу? Будем любить праведных, потому что они праведны, но и грешных тебе пусть будет жаль, как жаль их было Спасителю, Который пришел призвать не праведников, а грешных на покаяние»[8].
Фарисеи говорят: «Вот, Учитель ваш есть и пьет с мытарями, и грешницами, и разбойниками!» А я им отвечу: да, Он пришел, чтобы любить праведных, но и о грешных не нерадил, но заботился о спасении их, ибо Ему было жаль их. Богу было жаль и грешных, и праведных. Ведь бездна Его милосердия превосходит всё.
Итак, такими же будем и мы: праведных будем любить за праведность, а грешных будем жалеть, ведь он порабощен сатаной, он порабощен врагом нашим невидимым, диаволом, которого боится всякое дыхание. Он немощный человек, и он испытывает в естестве своем боль, и мысли, и печаль, и страх, и гнев, и немощи, и озлобление помыслов – всяческие немощи.
Если он немощный человек и если мы видим, что он грешен, то мы из другого ли естества? И мы тоже из той же самой глины, полны грехов и внутри, и снаружи. И если мы чаем, чтобы нас помиловал Кто-то на небесах – Бог, – то будем миловать и сами врагов наших. Если мы видим в себе так много немощей и если Бог призирает на нас, хоть у нас миллионы и миллионы немощей, которых мы даже не знаем, и все их Он перевязывает, и исцеляет росой милости Своей, и ведет нас к покаянию, и не хочет, чтобы мы погубили себя, но до последнего часа ждет нас, чтобы мы обратились, чтобы мы покаялись и стяжали Царство Его вечное, то пожалеем и мы брата, памятуя, что и он человек и более всего грешит по немощи, и неведению, и слабости сердца и по злобе сатаны. Ведь как грешим мы, так же грешит и он. Поэтому будем жалеть друг друга, будем нести бремена друг друга, чтобы исполнить закон Христов, то есть закон любви, заповедующий нам иметь любовь к врагам.
Архимандрит Клеопа (Илие)
Перевела с румынского Зинаида Пейкова
Cleopa Sihastria
[1] См.: 1 Цар. 18: 10.
[2] См.: Рим. 12: 21.
[3] См.: Максим Исповедник, святой. Слово подвижническое. Гл. 8 // Добротолюбие. Т. 3.
[4] См.: Максим Исповедник, святой. Четыре сотни глав о любви. Вторая сотница. Гл. 9, 10 // Там же.
[5] См.: 1 Ин. 3: 15.
[6] Ср.: Исаак Сирин, преподобный. Слова подвижнические. Слово 89.
[7] Лк. 6: 36.
[8] См.: Максим Исповедник, святой. Четыре сотни глав о любви. Первая сотница. Гл. 25 // Добротолюбие. Т. 3.