Звонарное дело в монастыре – это одно из послушаний наряду с работой в трапезной или уборкой территории. Это искусство здесь передается от человека к человеку. Матушка Феофила живет в монастыре около 30 лет. Правда, колокольный звон очаровал ее еще в юности, задолго до того, как она пришла к церкви: «Первый раз я услышала звон, когда мне было около 15 лет. Мы жили на Севере, а в зимние каникулы поехали в Москву и Санкт-Петербург. Решили посетить и Троице-Сергиеву лавру. Когда мы вошли на территорию, то услышали колокольный звон. Несмотря на то, что я была совершенно светской девочкой, этот эпизод оказал на меня очень большое влияние. Помню, была зима, шел снег хлопьями, а мне казалось, что время просто остановилось».
В самом начале 90-х, когда жизнь во Введенском монастыре только начиналась, там не было ни одного колокола. «Звонница появилась на втором году моей жизни в монастыре, – вспоминает матушка Феофила. – Тогда мне пришла мысль: неплохо было бы уметь звонить. Я подошла к сестре, которая уже этим занималась, и спросила: могу ли я научиться зонарному делу? Она согласилась. И, после того, как я попросила благословения у духовника, началось обучение азам мастерства. Я освоила все достаточно быстро. Мне даже показалось, что это несложно».
Впоследствии матушка Феофила обучалась на курсах в Москве, там ей показали, как звонить на билах. Билы – это такие специальные титановые пластины. Их используют не только на службах, но во время крестного хода. Чтобы не вести тяжелые колокола, монахини собирают передвижную звонницу из этих металлических пластин.
Кто может стать звонарем? Звонарь – это в первую очередь церковный и верующий человек. На каждый момент богослужения есть свой уставной звон, поэтому звонарю очень важно понимать, что происходит в храме. Впрочем, требуются и другие навыки.
«Я научилась звонить быстро. Но не могу сказать, что это дается всем. Сейчас в нашем монастыре примерно семь сестер, которые могут подняться на колокольню и исполнить мелодию. Я замечала, что звонить получается у тех, кто был хорош в математике и рисовании. С математикой у меня было не очень, – смеется звонарь. – Зато художественное училище за спиной. Главное в деле звонаря – правильно чувствовать ритм и координировать движения – ведь разными руками нужно создавать разную мелодию, а ногой «отбивать» опорный ритм на большом колоколе. Я понимаю, что это дано не всем: некоторые сестры пытались учиться мастерству, но у них не вышло – все-таки нужны природные задатки. Хорошо получается звонить у певчих. Но тут есть другая проблема: на колокольню приходится подниматься в любое время – даже зимой. А сестрам из хора нужно беречь голос – так что они редко становятся звонарями».
Холод может повредить не только людям, но и самим колоколам. В мороз они звучат по-другому, а при сильном понижении температуры металл становится хрупким, колокола могут расколоться. Когда столбик термометра опускается ниже – 25оС, то в колокола звонят особенно аккуратно. Хотя случаев, когда металл раскалывался, матушка Феофила не вспомнила.
Инцидент с колоколом произошел только один раз. Колокольня на монастыре появилось в середине 90-х. Тогда же на нее начали устанавливать звонницу. Когда прихожане помогали поднимать колокол на лебедке, что-то пошло не так. Колокол упал. Он не раскололся, но стал звучать несколько иначе. Видимо образовалась внутренняя, невидимая глазу, трещина.
Сейчас этот колокол используется. Без него ансамбль будет неполным – важен каждый звук. Даже если исключить один маленький колокольчик, вся система развалится, а звучание станет неправильным.
Холод может повредить не только людям, но и самим колоколам. В мороз они звучат по-другому, а при сильном понижении температуры металл становится хрупким, колокола могут расколоться. Когда столбик термометра опускается ниже – 25оС, то в колокола звонят особенно аккуратно. Хотя случаев, когда металл раскалывался, матушка Феофила не вспомнила.
Инцидент с колоколом произошел только один раз. Колокольня на монастыре появилось в середине 90-х. Тогда же на нее начали устанавливать звонницу. Когда прихожане помогали поднимать колокол на лебедке, что-то пошло не так. Колокол упал. Он не раскололся, но стал звучать несколько иначе. Видимо образовалась внутренняя, невидимая глазу, трещина.
Сейчас этот колокол используется. Без него ансамбль будет неполным – важен каждый звук. Даже если исключить один маленький колокольчик, вся система развалится, а звучание станет неправильным. ами управляет машина, – признается матушка Феофила. – Это как вместо живого хора, включить запись. Вроде будет красиво, но та духовность и чистота потеряются, поэтому я считаю, что живой звонарь лучше. Хотя могу понять, почему некоторые священники используют механизмы. Я как-то спрашивала у батюшки, который установил на колокольню «электронного звонаря», зачем он это сделал. Оказалось, что в городе просто сложно найти умеющего человека, который сможет каждый день приходить на службы. В этом плане у нас в монастыре проблем нет: сестер много, всегда найдется человек, который сможет передать умения и навыки».
«Рабочий край», 24 июля 2020