Рассказывает архимандрит Амвросий: Монастырские стены для монаха — защита. Все, кто жил в монастыре, знают об этом, прочувствовали на себе. Каким бы духовно сильным не был инок, вне стен монастыря ему не устоять, разве что по послушанию. Когда я служил в Преображенском соборе и жил на ул.Ремизной, хозяйство вела монахиня Марина. И хотя она перенесла тяжелую операцию, Господь за то, что она решила помогать духовному отцу, давал ей силы и здоровье. Много пришлось ей потрудиться: паломники приезжали каждый день по 10-15 человек, всех надо было накормить, спать уложить, в доме убрать. И огород был на ней, и в церковь надо сходить, и правило вычитать, а оно у нее большое. И всегда у нее на лице улыбка была. Господь дарует радость тем, кто не жалеет своего здоровья, сил для ближних. Когда открылся монастырь, она стала одной из первых насельниц, несла послушание в алтаре. И вдруг случились неурядицы в ее семье — искушение у домашних. Она выехала на время и задержалась. Вне стен монастыря болезнь ее прихватила. Пришлось ей под Рязанью остаться, подняться она уже не могла. Приехали мы к ней, поговорили и дали благословение постричь в схиму. Каждый день ее причащали, и когда ее душа отошла ко Господу, матушки из монастыря приехали проводить ее в последний путь. Многие ее знали и любили, молились о ней. Монах в монастыре — как рыба в воде, ему и стены помогают, а как вышел — жди искушений и напастей.
Из летописи:
До Иоанно-Богословского монастыря мы добрались часам к 7 вечера. Встретил отец Кирилл и проводил всех в нижний храм-усыпальницу, где покоятся мощи трех настоятелей монастыря. Справа от алтаря стоял гроб схимонахини Марии. На стене храма — икона Владимирской Божией Матери, которая недавно на глазах монахов стала источать слезы.
У гроба постоянно читалась Псалтирь. Сестры составили череду и всю ночь читали, сменяя друг друга.
Утром тело перенесли в храм св. ап. Иоанна Богослова. Нас благословили петь литургию. Во время Херувимской песни на Великом входе, когда поминают Патриарха, епископа, настоятеля и братию, иеромонах возгласил: “Новопреставленную приснопамятную схим. Марию да помянет Господь Бог во Царствии Своем всегда, ныне и присно и во веки веков”. И потом: “Вас и всех православных христиан да помянет Господь Бог во Царствии Своем” — у Бога нет мертвых, у Него все живы.
Отпевание пели вместе и наши сестры, и братия монастыря. Все было совершено по Уставу, с благоговением. Под пение стихир вынесли гроб из храма и провожали до могилы. Могилку для матушки выкопали возле алтаря Успенского храма рядом с братской могилой монахов. На кресте ее написали: “Христос Воскресе!”
После поминальной трапезы монах о. Паисий и иеродиак. о. Кирилл рассказали о схимонахине Марии.
Все эти 9 месяцев она исповедовалась и причащалась через день, а иногда и каждый день. Чаще всего приходил причащать игумен Амвросий.
Недели за три до смерти она говорила, что приходят к ней два воина на конях с копьями, один на белом, другой на черном коне. Еще что-то хотелось ей рассказать, но, видимо, Господь не допускал: это было утешение для нее одной. Предсмертная ее болезнь началась в день вмч. Феодора Стратилата и длилась 12 дней. Отец Кирилл говорил, что она все хотела умереть раньше, чем начнутся гонения, говорила, что не выдержит мучений, а сама умерла как мученица.
Когда матушке Марине стало плохо, по ее просьбе сообщили из Иоанно-Богословского монастыря, что она хотела бы проститься с батюшкой. Он приехал. Матушка попросила у него прощения, у всех сестер и просила молиться о ней, а в конце добавила: “Когда придет время, вам позвонят”. Отец Амвросий эти ее слова снял на видео. В монастыре показал матушкам. Все стали молиться. А когда она отошла ко Господу, приснилась одной из послушниц, тоже Марине. Та ее спрашивает: “Ну, как там, матушка?”
Мать Марина, вся в черном, очень серьезная и строгая, сказала: “Вы не представляете, как строго там спрашивают. Даже со святых, не говоря уж о нас, грешных”.
Монахиня Мария
4 августа. Св. равноап. Марии Магдалины. В 10 ч. утра в Москве в больнице умерла монахиня Мария (Галина Львовна Левинсон) — батюшкина духовная дочь и постриженица. Около месяца за ней ухаживала наша сестра ин. Галина Попова.
Архимандрит Амвросий: Галина Львовна раньше часто говорила: “Я родилась в год собаки”. Это все языческое, но она себя еще в Почаеве показала верной. Месяцами жила около Лавры, каждый день приходила на службу. Уедет в Москву, поживет месяц и опять в Почаев. Когда я жил в Струнино, как-то она провинилась (это у нее частенько бывало). А тут приехал Сережа, который был со мной в горах, он тоже в чем-то провинился, я дал им епитимию — чистить на улице туалет. Они по ступенькам спускались вниз в выгребную яму, вычерпывали содержимое ведрами, ведра передавали друг другу и относили на огород. Была весна, тепло, а тут такие запахи. Сережа тащил ведро, отворачивал голову, а потом отбегал в сторону — отдышаться. С трудом, но вычистили. Сергей после такой чистки весь флакон одеколона на себя вылил. Еще не успели дух перевести, а я говорю: “Галина Львовна, срочно на электричку и в Москву”. (До электрички 10 минут). Она: “Как, я еще грязная”. — “По послушанию”. Она наспех обулась, схватила сумку и в Москву. Успела, только в электричке от нее все отворачивались, так она “благоухала”.
Постоянно приучал ее к послушанию. Так было и в Жарках. Захожу: “Львовна, собирайся”. — “Куда?” — “Домой”. Она никогда заранее не знала, когда ей придется уезжать, но слушалась. Правда, не во всем. И дома, и в Жарках ее любимое место кухня. Постоянно после обеда и до обеда что-нибудь перехватит. Целый день рот не закрывался: то чай, то кофе, то огурец соленый, то яблоко... И я каждый раз ей говорил: “Львовна, выйдет это все боком, нельзя много есть”. Она отвечала: “А если брюхо просит, ему не прикажешь”. — “Просто ты брюхо приучила, разбаловала”. Пришли и плоды непослушания. В 1990 году ей сделали операцию — сделали отвод из кишечника в бок.
Раньше она часто спрашивала: “Когда Вы меня пострижете в мантию?” Говорил: “На смертном одре”. И свое слово сдержал. Перед операцией постригли ее в мантию с именем Мария. Это имя ее матери.
Из летописи:
Врачи удивлялись, говорили, что у них никогда не было такой больной. Постоянные кровотечения, на теле появились пролежни, все болело так, что нельзя дотронуться, но никто не слышал от нее ни ропота, ни капризов. В таком тяжелом состоянии она еще шутила и поддерживала других. Знала, что умирает, и спокойно готовилась к смерти. Постоянно причащалась. Ин. Галина удивлялась, почему ее взяли в больницу. Обычно таких не берут, оставляют умирать дома, а ее взяли.
Когда больные, лежащие с ней в палате, тоже умирающие, увидели, что к ней приходит священник, стали просить: “Мы тоже православные, тоже хотим причаститься”. Узнали и в других палатах. Очень многие, благодаря м. Марии, перед смертью покаялись и причастились Св. Таин. Матушка Мария последний раз причастилась накануне в 3 ч. дня. Потом она не могла уже ни с кем разговаривать, стала отходить. В 10 ч. утра следующего дня она отошла ко Господу. И сразу же Господь послал священника, прочитали отходную.
О. Сергий Конобас взял на себя заботы о погребении и пожелал похоронить матушку у себя на приходе под Москвой. Сначала он боялся заносить тело в храм: “У меня тут важные особы бывают. Будет запах, будут неприятности”. Но потом совесть подсказала ему, что нужно занести гроб. Всю литургию и отпевание по монашескому чину гроб стоял в храме, и никто не почувствовал запаха тления. О. Сергий был этим так поражен, что, когда вышел на проповедь, не мог говорить, стал плакать. Все в храме плакали.
Матушка Мария окончила Литературный институт, работала журналистом. Она записала и отредактировала книгу "Яко с нами Бог", "Слово утешения" и первую часть батюшкиной книжки “Призвание”. Потом в монастыре эту работу продолжила ин. Марина Смирнова. Книжка была уже сдана в типографию, и 4 августа, в день смерти м. Марии, Марина привезла первый сигнальный экземпляр. Его подарили м. благочинной в день ее Ангела.
Игумен Афанасий
24 ноября отошел ко Господу игумен Афанасий (Мацюк).
Архимандрит Амвросий:
Все дни нашей жизни на земле даны нам Богом только для подготовки в вечность. Для человека, верующего в Бога, смерти нет. Смерть — это сон, переход в поту¬сторонний мир, в вечность.
Когда умирает монах и его облачают, чтобы положить в гроб, то сначала надевают рубашку, в которой он постригался, потом параман (означающий крест, который берет на себя инок, обещая следовать за Христом), подрясник, рясу и мантию. Оторочка мантии шириной в десять сантиметров разрезается по всей длине снизу доверху. Получаются две длинные ленты, и этими лентами крестообразно обвивают тело монаха, и он лежит, как спящий новорожденный младенец, обвитый пеленами. Это образ временного успения и образ рождения в новую жизнь. На ногах усопшего ленты связываются крес¬тообразно в узел, и тело погребают в могилу до всеобщего Воскресения. Душа человека находится уже не в теле. Она переходит в потусторонний мир.
Я познакомился с отцом Афанасием в 1984 году, когда он приехал в с. Жарки. Мы делали ремонт в храме. Вместе с ним убирали Престол. Он запомнился тем, что физически был очень крепким, сильным. Дочь его Пелагия работала при храме в г. Юрьевце, читала и пела, и часто к нам приезжала. Вся жизнь о. Афанасия была связана с Почаевской Лаврой, с приходами на Украине.
Год тому назад о. Афанасий вместе со своей матушкой приехал к нам и попросил монашеского пострига. Было все готово, и мы их постригли. Так он оказался в нашем монастыре. Если бы он оставался на месте своего служения, где на десятки километров нет храма, то не имел бы возможности вовремя пособороваться и причаститься, находясь на смертном одре. Окончить жизнь в монашеском чине — это великая милость Божия. Везде Господь промыслительно совершает наше спасение.
Как-то о. Афанасий поведал мне о себе такую историю. Когда он был еще маленьким и учился в школе, грамота никак ему не давалась. Как-то надо было решать задачу, а подсмотреть у кого-нибудь не получалось. Он сидел за партой и говорил: “Господи! Какой же я безтолковый, ничего не понимаю!” А для Господа самая главная мудрость — это смирение. И в тот момент, когда он так подумал, что-то изменилось и ему открылось то, что находится за пределами нашего сознания. Он не только знал и понимал предмет лучше, чем учительница. Он даже видел, как рыбы в реке плавают, видел и слышал, о чем говорят и что делают живущие в селе люди, знал, что происходит в лесу, где какой зверь прячется. И стал думать: “Какой же я теперь ученый, все я теперь понимаю, все знаю, теперь уж, наверное, я всех посрамлю”. И вдруг опять что-то изменилось, и все закрылось. Снова он сидел за партой и ничего не знал. Вот так Господь ему открыл, что самая главная мудрость — это смирение, и самое лучшее состояние — ничего не знать, потому что многие от большого знания отошли от Бога, возгордились. Это самое что ни на есть страшное.
В другой раз он рассказывал: “С юности любил я в церковь ходить. Она находилась далеко — в десяти километрах от дома. И вот однажды я выхожу на улицу, а там ветер, дождь. Думаю: пока я эти десять километров пройду, буду весь мокрый, могу простудиться и заболеть. Зашел домой, снял плащ. А душа так болит! Как же без меня будет проходить богослужение? И в такой тревоге я не мог находиться. Думаю: пусть простыну, надену плащ, пойду. Вышел на улицу, и вдруг — машина, меня подвезли.
Поднимаюсь на паперть храма, слышу: в храме служба идет, и пение такое необыкновенное, прекрасное, какого никогда в жизни не слышал. Захожу в храм. Вижу старенького священника, который на воздухе стоит, вокруг него сияющий свет. Вижу: пономарь выходит, он всегда стучал большими сапогами, теперь он идет по воздуху. Мужчина с деревянной ногой стоит на воздухе, и все люди, и хор на воздухе. И такое песнопение благодатное, небесное. Я удивился и вдруг слышу голос: “Афанасий! Так бывает всегда, когда совершается Божественная литургия”. И мигом все прекратилось. Вижу того же священника, стоящего у Престола, и наш хор поет, как пел раньше, и тот же пономарь в стихаре и больших сапогах, и мужчина стучит протезом по храму— все на своих местах, никакой перемены нет”.
Господь еще многое ему открывал. Он мог видеть будущую загробную участь людей из своей деревни. Однажды увидел колхозного кузнеца, лежащего на раскаленной плите, и нельзя было оторвать его от этой плиты. Кузнец уже был готов для ада: постоянно пил, матом ругался. “Я, — говорит отец Афанасий, — когда его увидел, подумал: как страшно! А через неделю кузнец повесился”.
Божественная литургия является тем главным центром в нашей жизни, где происходит единение Бога с че¬ловеком. Отец Афанасий, живя у нас в монастыре, ни одного воскресного богослужения, ни одного праздника не пропустил, хотя из-за своей болезни испытывал неимоверные страдания. Облачался, причащался, при этом с трудом передвигался по алтарю. Зашел я к нему в последний раз и говорю: “Отец, терпи до конца. Когда тебе трудно будет, будет невыносимая боль, вспоминай в это время Христа, Который за наши грехи страдал на Кресте, и тебе станет легче. Придешь завтра в церковь причащаться?” Он очень хотел, но не было сил. Все-таки его принесли в алтарь, и он лежал на носилках в алтаре последнее воскресенье в своей земной жизни. И мы причастили его. Умирал отец Афанасий, когда мы находились в Москве. Позвонили из монастыря, и я передал ему слова старца Силуана о том, что если духовный отец скажет уми¬рающему: “Иди, чадо, в Царство Небесное и зри Гос¬пода”, то будет ему по слову духовника. Как только эти слова сказали отцу Афанасию, он вздохнул, и душа его отошла в вечность.
Душа отца Афанасия в день Причастия разлучилась с телом, и прекратились все страдания, которые она испытывала. Кончина добрая, христианская. Святые отцы говорят, что души людей, которые искренне каются, живут свято, в день смерти причащаются, не проходят воздушных мытарств. А злые духи только в отчаянии кричат: “О человек! Какой ты чести сподобился от Бога, как ты избавился от наших мучительских рук!” Царство Небесное и вечный покой нашему игумену Афанасию.
Монахиня Александра
Из летописи:
2001 год. 18 декабря в 4 часа ночи отошла ко Господу монахиня Александра — мама ин.Валентины Шпиль. В монастыре 12 раз ударили в било, сестры в келиях сделали по 12 земных поклонов.
Матушка Александра тяжело страдала от рака, 9 месяцев провела она в монастыре. Первое время, пока могла ходить, посещала все церковные службы. Потом слегла. Жестокие боли не давали спать ни днем, ни ночью. Но матушка Александра все терпела, принимала с благодарностью Богу. От всякой медицинской помощи и обезболивающих средств она отказалась. Говорила: “Господь меня очищает. Только бы вытерпеть все. Я ведь такая злая, раздражительная!”
Последний месяц причащали ее каждый день, часто соборовали. Сестры и прихожане помогали Вале, дежурили у постели по очереди. И никто ни разу не услышал от нее ни слова ропота, ни жалобы. Порой только вздохнет, скажет:”Как мне жалко вас, что вы за мной ухаживаете! Спаси вас Господь и Матерь Божия!”
До самой последней минуты, хотя уже не могла говорить, но устами безгласно повторяла: “Слава Богу!”
Причастили ее в час ночи, а в 4 утра матушка Александра отошла ко Господу. Сестры до последней минуты были рядом с ней, видели таинство смерти. Как просветлело ее лицо, засияли глаза — она была уже в ином мире: три раза вздохнула и ушла. Так умирают праведники, и присутствующие сестры это почувствовали: стало легко и радостно, как будто вместе с ее душой взлетели к небесам и наши.
Сразу же отслужили в келии литию, а после того, как облачили тело, — панихиду. Гроб с телом перенесли в храм и снова отслужили литию.
После литургии и панихиды сестры в последний раз попрощались с матушкой Александрой, и гроб с пением вынесли из храма, чтобы везти на Романовский скит. Там на 3-й день было совершено погребение. Приехали три дочери матушки.
Вся жизнь ее была подвигом труда и молитвы. Всех своих детей она воспитала в благочестии и страхе Божием. Двух дочерей, умерших в молодом возрасте, проводила в вечность с покорностью воле Божией, благодаря за все Его милосердие. Всю жизнь она, чем могла, служила больным и умирающим, любила Церковь Божию, трудилась от зари до зари.
Батюшку Амвросия — своего будущего духовного отца — видела во сне, когда еще ничего не слышала о нем. Знала наперед, что ее дочь Валентина будет в монастыре.
Господь сподобил матушку Александру умереть в монастыре, напутствуемой Святыми Таинами и молитвами духовного отца, всех братий и сестер.
И для нас послал ее Господь в назидание, чтобы научить нас мужеству, терпению и благодарению.