«Кто избегает трудностей, тот избегает Бога». У преподобных Антония Великого и Павла Фивейского
Имена преподобных Антония Великого и Павла Фивейского для каждого православного святы, а для монашествующих особо – они первые отцы и основатели, Антоний общежительного монашества, Павел – отшельничества, к ним, местам их подвигов и лежал наш путь.
Монастыри преподобных Антония и Павла находятся в глубине пустыни, километрах в 40-50 от Красного моря и добраться туда можно двумя путями: либо из Каира, либо из Хургады, так как стоят они где-то посреди пути. Мы ехали со стороны Хургады, 260 км, около 200 из них вдоль ослепительно-синего Красного моря, по безлюдной дороге, среди коричнево-красных песков. Раннее утро, наш микроавтобус бодро несется по шоссе, в окнах кровавое зарево восхода, напоминающее величественную зарю на Синае.
Но прежде чем рассказать о монастырях, небольшое отступление.
Благодарю всех за молитвы, они в этом путешествии нам были очень нужны – не обошлось без искушений, но главное – поездка состоялась и египетские копты, постоянно встречавшиеся нам на пути (хотя в Египте их не более 8 %), с величайшими уважением и любовью отнеслись к русским паломникам, скорее не к нам, а к Церкви, которую мы представляли.
Наш гид Милад, как и все встретившиеся нам копты, искреннее, по-детски верующий, на вопрос: «Христианин?», показывает запястье с татуировкой креста – обязательной для православного копта.
Собрались сразу ехать в монастырь, но Милад нас остановил: «Монастырь закрыт, 3 дня поста перед днем пророка Ионы, как Иона был во чреве кита 3 дня, так и мы постимся – 3 дня ничего не едим и не пьем до заката солнца, мне сегодня мама звонила, напомнила». Мама Милада каждый день ходит в церковь и детей приучает. Однажды с ней произошел такой случай. Возвращалась она после службы домой, а попасть в дом не может – замок давно барахлил, открывался с трудом, она взмолилась: «Святые, помогите, не могу в дом попасть, мне очень нужно, помогите!» Ключ повернулся, она вошла, смотрит: обстановка незнакомая, чужая, оказывается, зашла на соседнюю улицу и открыла чужую дверь. Дверь закрыла и бегом домой. А святые, что ж, просит женщина открыть, они и открыли…
Дорога резко повернула вглубь восточной части пустыни, еще километров 50, и мы у первых врат и внешней стены монастыря. Стена возведена не так давно и огораживает всю территорию со всеми постройками и оливковыми деревьями. Монах сидит у ворот записывает всех въезжающих: кто и откуда. Зачем – неизвестно. Все монахи, которых мы встретили в монастыре, одеты одинаково – черные рубахи, сандалии (у всех разные, есть и обычные пляжные шлепки) и шапочки-чепчики: 6 крестов с одной стороны, 6 – с другой и один посредине – Иисус Христос и 12 апостолов. Когда монах умирает, его одевают в белые одежды – это праздник, встреча со Христом.
Все ласково улыбаются, кланяются, приветливы. Зашли в иконную лавку, монах, стоящий за ящиком тут же поменял песнопение – включил наше, русское и каждому дал подарок – набор гравюр с видами монастыря. Но это было потом, а сначала мы поехали дальше, к пещере преподобного Антония. Гора Аль-Кользом, где находится пещера, расположена в полутора километрах от монастыря. От подножия горы начинается подъем – 1250 ступеней. Ступени устроили недавно, прежде их, конечно, не было, не было и перилл, не было и остановок – навесов с каменными седалищами, чтобы паломники могли отдохнуть. Весь подъем занимает около часа. Он легче, чем подъем на Синай, но больному туда подняться непросто, потому больной сумел подняться на 1/3 пути и там залег на каменной ступеньке. Солнце как-то быстро оказалось в зените, небо было синим, редкие птички летали над головой, а больной лежал и уже ни о чем не думал, как только о вечном. Вся группа ушла наверх, их уже было никого не видно – ступени там идут серпантином все выше и выше. «Отряд не заметил потери бойца», – это не про нас. Заметил. Проводник вернулся: «Давайте я понесу Вас на руках, нет, правда, я могу». Можешь, родной, я знаю… Откуда-то доносились звуки молитвы. Может это уже галлюцинации? Оказалось, все просто: проводник тихонечко слушал плеер – коптское богослужение, поют по-арабски, он говорит «по-коптски», на языке, котором не говорят, но служат, как у нас на церковно-славянском, лишь изредка знакомое: «Кирие, елейсон» – раньше-то, в далекие времена служили по-гречески.
…Высоко в горах узкий вход в пещеру. Протискивались почти боком и слегка согнувшись – стены и потолок неровные. Метров 10 по узкому проходу, потом пару ступенек вниз и влево – это пещера преподобного. На полу небольшой коврик, у стены каменный престол – здесь каждый день в 4 утра служат Литургию, в расщелинах записки с просьбами к преподобному. Света и окон нет, чтобы осмотреть пещеру, паломники включают мобильники. Крошечная пещера с трудом вмещает 5 человек, но здесь тихо и тепло, холодный ветер остался за стенами. Пропели тропарь, величание, присели на каменное ложе преподобного. Действительно, великий. И степень аскетизма, и степень любви, и умение не только собрать, но и духовно воспитать монахов, которых через сто лет после кончины святого в 356 году уже стало несколько тысяч. Святитель Афанасий Великий писал о преподобном: «Сколько же, живя там, выдержал он браней по написанному (Еф. 6, 12), не с плотию и кровию, но с сопротивными демонами, о том знаем от приходивших к нему. Ибо и там слышали шум, многие голоса и звук как бы оружия, а ночью видели, что гора наполнена зверями; замечали, что и сам Антоний как бы с какими-то видимыми ему врагами борется и отражает их молитвою. И Антоний, приходивших к нему ободрял, а сам подвизался, преклоняя колена и молясь Господу».
В монастыре нас ожидало небольшое разочарование – вместо обещанной индивидуальной экскурсии мы оказались среди шумной толпы, свалившихся как снег на голову, итальянцев. Видно было, что им это все безразлично: они дружно галдели, пытались курить, похохмить. Одна «шутка» была особенно показательна. Наш экскурсовод монах (иеромонах?) Давид Антониус (в монастыре у всех двойные имена: первое имя твое, второе – Антония Великого, это как бы духовное отчество, мол, мы все «антониевцы») показал, как в древности монахи поднимались в монастырь. Были только стены – вторая, внутренняя до 10 м высоты древняя стена цела до сего дня, только в ней устроили ворота, а прежде их не было, путников поднимали 4 монаха на канате через отверстие в потолке, только так можно было защитить монастырь от разорительных набегов. Этот люк и толстенный канат сохранились до сего дня. Один из резвящихся итальянцев обмотал канат вокруг своей шеи, высунул язык и стал изображать повешенного, другие его фотографировали. На замечания они реагировали резко: «Мол, как хотим, так и развлекаемся»…
В монастыре сейчас более 120 монахов, все с высшим образованием, все египтяне (кроме одного австралийца), живут в тех самых келиях, что и их предшественники много веков назад, молятся в тех же храмах.
На полу ковры, на стенах коптские фрески, которые кажутся детскими рисунками: плоское изображение, ярко очерченные глаза, со зрачками как бы обращенными внутрь себя (или в мир иной).
Храм святого Антония построен в IV веке первыми монахами, здесь под центральным престолом покоятся мощи преподобного, на этом настаивают местные монахи, хочется верить именно им, хотя у святителя Димитрия Ростовского написано, что мощи в свое время хитростью вывезли из монастыря в Александрию, в Константинополь, а потом в Галлию, город Арль в церковь св. Иулиана.
В храме все просто и скромно, деревянные решетки довольно грубо вытесаны, засовы на дверях древние, тоже деревянные, розетки и выключатели почти древние, такие у нас были годах в 1950-х. Здесь явно не гонятся за современным новоделом и даже за имитацией старины, все просто и естественно.
В монастыре богатая библиотека, собрание икон; постройки IV века соседствуют с более поздними, повсюду песок, желтые высокие стены, узкие хаотично разбросанные по стенам проемы-окна – это другой мир, мир древнего монашества. Здесь подвизались преподобный Павел Препростый, преподобный Иоанн Колов, сюда приходили Авва Аммон и преподобный Макарий Великий. С IV века здесь рядом с источником поселились первые монахи. Источник и сегодня единственный поставщик воды, с 10-ти метровой глубины ежедневно в монастырь поступает 100 куб. метров воды и так на протяжении сотен лет – Господь заботится о Своих чадах.
Мы тепло простились с абуной Давидом Антониусом, впереди нас ждал преподобный Павел Фивейский, к нему, в его монастырь надо было успеть дотемна.
Когда-то авва Антоний ходил к авве Павлу, дорога занимала не более 3-х часов, ведь горы их по соседству. Нам не пришлось идти пешком, от монастыря к монастырю ведет дорога: сначала назад в сторону моря, затем опять вглубь пустыни. На подъезде к монастырским территориям понимаешь, что эта обитель гораздо беднее, и братии оказалось здесь меньше – около 60, но братия не менее радушна, что и у преп. Антония.
Когда мы собирались к преп. Павлу, копты радостно улыбались: «О, там абуна Фонос, он – святой, у него светятся руки, хорошо бы вам встретиться с ним». В монастыре нашим гидом стал абуна Фонос, но другой, тот знаменитый в затворе. Никого не принимает, ему далеко за 80, и он серьезно болен. Наши не без улыбки поинтересовались: «А есть среди братии святые?» Абуна Фонос серьезно ответил: «Подвижники есть». И в монастыре, и в горах. Здесь, в горах 90 лет прожил преп. Павел, рядом – источник, он и по сей день снабжает монастырь водой, а пропитание – половину хлеба преподобному ежедневно приносил ворон. Когда авва Антоний навестил авву Павла, ворон принес уже целый хлеб, в память об этом 2 священнослужителей преломляют хлеб за богослужением.
На территории монастыря мы встретили иеромонаха в летах, он стоял, одной рукой опираясь на палку, другой на послушника. Узнал, что мы из России, оживился: «Мы обязательно должны быть вместе». И действительно, как так случилось, что пути наших Церквей разошлись... Была попытка во второй половине XIX века разобраться с этим вопросом: настоятель русской Духовной Миссии в Иерусалиме по благословению Синода РПЦ вел переговоры с коптским патриархом Кириллом IV о присоединении коптской церкви к Православию, но во время переговоров патриарх скончался, вероятно он был отравлен.
Коптский старец с увлечением нам рассказал, что пишет книги, последний труд очень важен для Египта, он об ошибочности ислама: «Вот если бы мусульмане прочитали о заблуждениях своей веры, они бы непременно перешли в Православие», – с детской верой уверял нас абуна.
Наш провожатый абуна Фонос провел к источнику, показал здания, где живут монахи, но келии, как хотели наши священнослужители, не открыл – нельзя. Внутренняя территория монастыря невелика – 4 церкви, несколько зданий, все они рядом, близко и не всегда понятно, что это церковь. Небольшой сад, все показывают пальму, ствол которой разделяется натрое – символ Троицы, несколько маслин. На деревьях повисли местные кошки, высоко в листве им не так жарко. Абуна Фонос не фотографируется с паломниками и гостями, а с нами предложил сам – на память.
Вышли из монастыря, наш гид расспрашивал нас о святых местах, узнал, что мы прежде были у Гроба Господня, с сокрушением сказал: «А нам там не бывать. После войны с Израилем въезд египтянам в страну запрещен». Везде свои проблемы и сложности, как ту не вспомнить слова преп. Павла, дошедшие до нас: «Кто избегает трудностей, тот избегает Бога».
Монахиня Иоанна (Смирнова)