Монолог Патриарха

В этом году 5 декабря мы вспоминаем шестую годовщину со дня кончины Патриарха Московского и всея Руси Алексия II.
Предлагаем Вашему вниманию рассказ Святейшего о своем жизненном пути, приведенный в программе «Православная энциклопедия» в 2006 году, а также воспоминания о Святейшем Патриархе тех, кому довелось с ним общаться.

(Эфир на канале ТВЦ 25.02.06)

Ведущий - священник Алексий Уминский: 

- Здравствуйте, в эфире - «Православная энциклопедия». 23 февраля, в День защитника отечества , родился наш Патриарх. А сегодня, в день памяти святителя Алексия, митрополита Московского, его Святейшество отмечает свои именины. В этот день вся Русская Православная Церковь поздравляет своего пастыря и отца.

Может быть кому-то фигура Святейшего Патриарха кажется слишком отдаленной от нашей жизни, слишком недоступной и официальной. Мы привыкли видеть его за пышными богослужениями, на встречах с высокопоставленными лицами. И немногие знают, каков Святейший Патриарх Алексий в обычной, повседневной жизни. Об этом - наш сегодняшний фильм, который многих удивит.

Святейший Патриарх Алексий: - Первые сведения о Москве я получил где-то в 1945 году. Мой отец ездил в Москву, в Троице-Сергиеву Лавру. Там после открытия обители восстанавливали здания. Отец как раз стал участником события поднятия крестов на купола Успенского и Троицкого соборов Лавры

Отец, когда приехал домой, рассказывал о своих впечатлениях от увиденного во время путешествия, и эти рассказы запали мне глубоко в душу. Они и стали первым моим знакомством со столицей.

Потом, с середины 1950-х годов, мы с родителями как можно чаще старались ездить в Троице-Сергиеву Лавру. Во время этих поездок посещали непременно Тихвинский храм в селе Алексеевском, где есть придел, освященный в честь св. Алексия, человека Божия, именем которого я был наречен в Крещении.

Мы объезжали многие святыни Москвы и Подмосковья. Обязательно заезжали в Елоховский Богоявленский собор, где хранятся мощи свт. Алексия, митрополита Московского.

После рукоположения я был назначен настоятелем Успенского собора в Тарту. Храм я застал в очень плачевном состоянии, грибок съедал деревянный пол. Однажды, совершая в приделе богослужение в день памяти сщмч. Исидора Юрьевского, в момент, когда я обходил храм с каждением, за мной провалилась часть пола. Храм требовал капитального ремонта. К тому же наступал 175-летний юбилей храма. В этой связи я набрался смелости и поехал в Москву.

С родителями, отцом Михаилом и матушкой Еленой Ридигер

Я был рядовой священник провинциальной епархии, поэтому ехал обычным общественным транспортом. В Московской Патриархии я очень тепло был принят секретарем Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия I Л.А. Остаповым. Этот последний представил меня Святейшему Патриарху, который спросил, есть ли у меня благословение моего епархиального архиерея на получение денег на ремонт. Я сказал, что нет. Святейший в ответ заметил, что было бы хорошо, чтобы я получил такое благословение. Я позвонил владыке Иоанну и довел до его сведения, что Святейший Патриарх готов выделить средства на ремонт Успенского собора в Тарту, и получил от него благословение принять эту помощь.

На следующий день я снова пришел в Патриархию, и оттуда на счет таллинского епархиального управления была переведена сумма, специально предназначенная для ремонта Успенского собора. Это позволило мне отреставрировать собор и к 175-летию привести его в порядок, чтобы во время богослужения никому не проваливаться.

Благодаря этой встрече со Святейшим Патриархом Алексием I, а также и последующей работе в качестве сотрудника Его Святейшества, я сохраняю о нем самую теплую и светлую память.

Во время той первой встречи, хотя длилась она каких-то несколько минут. Он поинтересовался моими родными. Расспрашивал о церковной и общественной жизни в Эстонии.

Когда я уже работал в Управлении делами Московской Патриархии, я знал, как глубоко Святейший Патриарх переживал закрытие духовных семинарий, открытых на короткое время после войны, как переживал за закрытие каждого храма. Мне приходилось сообщать ему о тех многочисленных жалобах, которые поступали в Патриархию от верующих, просивших или не закрывать или открыть храм. Мы обращались по каждому конкретному случаю в Совет по делам религий, но, к сожалению, в те годы это, чаще всего, оставалось гласом вопиющего в пустыне.

Усадьба в Чистом переулке - это уже историческое здание. До меня три Патриарха - Сергий, Алексий I и Пимен, - которые совершали свое служение после войны, имели это здание в качестве рабочей резиденции. Этот дом впитал уже историю российского Патриаршества, потому что Местоблюститель Патриаршего Престола митрополит Сергий жил в очень скромных, если не сказать в убогих условиях - в маленьком домике в Баумановском переулке, где проходили и заседания Синода. Здание в Чистом переулке было передано в пользование Патриархии в 1943 году.

Незадолго перед моим постригом, в конце 1950 года умерла моя родительница и мы остались вдвоем с отцом. Мать знала о моем желании принять монашество, и после ее смерти мое желание постричься стало еще более твердым. Я поехал в Троице-Сергиеву Лавру и получил там благословение Святейшего Патриарха Алексия I. Он спросил меня, какое имя я хотел бы оставить. Я сказал, что привык к своему имени и мне хотелось бы сохранить имя Алексия. Но Святейший сказал, что перед избранием имени в монашестве необходимо положить два имени в раку прп. Сергия Радонежского. И были положены два имени - прп. Сергия и свт. Алексия. Вынутый по жребию листок содержал имя свт. Алексия. Так вторым моим небесным покровителем, уже в монашестве, стал свт. Алексий, митрополит Московский.

С отцом, священником Михаилом Ридигер

Я москвич уже давно. Первыми моими столичными «квартирами» были гостиницы - «Советская» и «Украина». Но по советским законам в гостинице можно было жить не больше месяца. После того, как проходил этот месяц, я уезжал в Эстонию, совершал там богослужения. В то время я ездил в Таллин достаточно часто.

Но человеку свойственно обрастать вещами, книгами, и каждый раз уезжая из гостиницы, нужно было увозить куда-нибудь свои чемоданы. И поэтому у меня в рабочем кабинете, сначала в Отделе внешних церковных сношений, а потом и в Управлении делами Московской Патриархии, скапливался целый набор чемоданов, в которых была и одежда, и журналы, и книги.

Железная дорога Москва-Таллин, поезд №34 или 35 стали для меня вторым домом, потому что я ездил в Эстонию всегда поездом. Так как от московских дел я уезжал, а таллинские были еще впереди, то в пути у меня было свободное время, когда можно было почитать, поразмышлять. Поездки были очень частые, и, в результате, в поездах я провел, по последним моим подсчетам, более двух лет.

Я не был самым молодым епископом Русской Православной Церкви. Когда меня рукоположили в архиереи, то мне было 32 года. Но были епископы и 30 лет и 31-го года. Среди же управляющих делами Московской Патриархии я стал, действительно, самым молодым в истории этого ведомства. Но всего управляющих было не так уж и много, так как само Управление существовало недавно.

До меня эту должность занимали люди умудренные опытом. Обязанности, связанные с управлением делами Московской Патриархии для меня были новыми, и первое, с чем мне пришлось столкнуться с самого начала моей деятельности на этом посту, это множество духовенства, которое было лишено регистрации и оказалось без мест.

Вторым этапом стало большое количество просьб о открытии храмов. Насколько помню, больше всего прошений поступало из Нижнего Новгорода, где на весь город было только три кладбищенских храма, которые не могли вместить всех верующих жителей этого миллионного города. В этом области, естественно, мало что удавалось сделать в то время. Огромные сложности существовали в Свердловске, в Челябинске, где имелось по одному кладбищенскому храму и где во время служб было такое столпотворение, что люди очень часто падали в обморок, и для них приходилось подчас вызывать «Скорую помощь». Многим, желающим помолиться на службе, зимой приходилось стоять подолгу около храма в сильный мороз.

Было, конечно, много самоуправства со стороны местных уполномоченных Совета по делам религий. Например, в Ростовской епархии можно было крестить только до двухлетнего возраста. С 2-х до 18-и лет крестить было запрещено.

Осмотр территории бывшего Данилова монастыря в Москве

Я выезжал в 1967 году в Самару (тогда это был Куйбышев), где местными властями было объявлено, что можно крестить детей дошкольного возраста, а в школьном возрасте необходима была справка от школы, что школа не возражает против Крещения того или иного ученика. И самое удивительное, что школы давали такие справки. Я видел целые кипы таких справок, что такая-то такая школа не возражает против Крещения. Я сказал тамошнему уполномоченному, что он нарушает закон. Он, поняв, что сделал, просил меня не поднимать этого вопроса в Москве. И сказал: «Я вам даю слово, что через неделю это будет отменено». И действительно, через неделю приказ о справках из школы был отменен. И таких случаев было большое количество.

Подготовка к празднованию 1000-летия Крещения Руси

Святейший Патриарх Алексий: - В 1983 году мы поставили вопрос перед Советом по делам религий о том, чтобы к Празднованию 1000-летия Крещения Руси, которое планировалось торжественно отметить в 1988 году, Русская Православная Церковь имела бы свой административный и духовный центр. Это с пониманием было воспринято властями.

В связи с этим мы посетили Новоспасский монастырь. Но там не было ни одной постройки, которую можно было приспособить в качестве административного здания для Московской Патриархии. Затем посетили Донской монастырь. Но там исключалось новое строительство. Потом, после того как мы съездили в Данилов монастырь, председатель по делам религий В.А. Кураедов сказал, что он просто стесняется предложить этот монастырь -настолько он был изуродован и осквернен. Там был детский приемник МВД. Весь некрополь был разрушен. Однако мы остановили свое внимание на Даниловом монастыре. И в скором времени я был назначен председателем комиссии по приемке, реставрации и строительству Данилова монастыря.

В восстановлении этого монастыря принимала участие вся Русская Церковь. Помню, что это восстановление происходило с особым внутренним подъемом, так как Данилов был первым монастырем в Российской Федерации (если не считать Троице-Сергиеву Лавру, переданную Церкви сразу после войны), который был передан Русской Православной Церкви советским правительством. И только благодаря огромной помощи всей Русской Церкви мы смогли восстановить этот монастырь.

В кругу семьи

Одним из последних до начала торжеств, посвященных 1000-летию Крещению Руси, был возвращен храм Воскресения Словущего, где до этого была фабрика зонтов. Когда шли переговоры о передаче, то мы пригласили на заседание по вопросу передачи директора фабрики. Довели до его сведения, что согласно решению правительства завод должен выехать и освободить здание в 1987 году. Мы попросили его согласия разрешить нам до окончательной передачи храма внешне привести здание в порядок и установить кресты. Директор выслушал и сказал, что он должен обсудить нашу просьбу с коллективом. Через неделю он пришел и сообщил, что они обсуждали этот вопрос на партийном собрании и по идеологическим мотивам не могут работать под крестами. Я тогда спонтанно возразил: «А как же в Кремле, в окружении соборов с крестами проходят съезды партии?» И через некоторое время они дали согласие на начало восстановительных работ. Зонты, естественно, от этого хуже не стали. По-крайней мере, 2 года, которые фабрика после этого еще работала, на качество из покупателей никто не жаловался.

Любимые храмы

Я с особым чувством всегда посещаю Елоховский Богоявленский собор, где была совершена моя Патриаршая интронизация, и где хранятся мощи моего небесного покровителя свт. Алексия, митрополита Московского, имя которого я получил при монашеском постриге. К любимым храмам относится и Церковь Тихвинской иконы Божией Матери, где один из приделов освящен во имя св. Алексия, человека Божия, имя которого я носил с самого рождения и Крещения.

Многое в моей жизни связано с Храмом Христа Спасителя, восстанавливавшимся на наших глазах. И сейчас уже трудно себе даже представить Волхонку, где стоит Храм Христа Спасителя, без этого величественного собора.

Во время строительства мы с Юрий Михайловичем Лужковым бывали на объекте, поднимались по лесам под самый купол, участвовали во всех собраниях Наблюдательского и Попечительского советов, в производственных совещаниях, поэтому для нас обоих Храм Христа Спасителя это - наше детище.

Этот храм является не только церковным сооружением, но и памятником нашей истории, так как его первое строительство должно было послужить увековечиванию памяти вождей и воинов, погибших во время Отечественной войны 1812 года. В храме на стенах помещены 178 мемориальных досок с именами воинов. Таким образом, получается, что разоряя Храм Христа Спасителя, уничтожали не только культовое здание, но разоряли и нашу историческую память. В этом выразилась наиболее ярко не только трагедия Церкви, но и трагедия всего нашего народа. Поэтому восстанавливая Храм Христа Спасителя мы восстанавливали не только главный кафедральный собор города Москвы, но и нашу историю.

Идея воссоздания Храма Христа Спасителя возникла в среде русской интеллигенции. Первым инициатором этого восстановления был писатель Солоухин и композитор Свиридов. И знаменательно, что и тот и другой были отпеты и провожены в путь всея земли именно в том храме, который они мечтали увидеть, но не дождались окончания строительства. Однако их идеи были воплощены в жизнь и Храм Христа Спасителя восстал из пепла в своей первоначальной красоте.

В восстанавливаемом Храме Христа Спасителя, 1999 год

Юрий Михайлович Лужков, мэр Москвы: Святейший Патриарх для всех нас является не только духовным отцом, но и в практической сфере остается талантливейшим организатором. Во время восстановления Храма Христа Спасителя, мы очень часто вместе ходили наблюдать за строительным процессом и, несмотря на свои лета, Его Святейшество так бодро поднимался по высоким лестницам строительных лесов, что я просто диву давался. Он всегда проявлял огромный интерес ко всем мелочам и принимал самое активное участие в принятии всех важных решений по строительству собора и его украшению. Я думаю, что в лице нынешнего Предстоятеля Русской Церкви мы имеем не только уникальную личность религиозного плана, он для нас подарок судьбы, дар Бога нашему народу в один из самых трудных периодов его истории.

Святейший Патриарх Алексий: - Наше общее с Юрием Михайловичем дело - воссоздание Храма Христа Спасителя - нас особенно сблизило.

Первым опытом воссоздания храмов Москвы было строительство церкви Казанской иконы Божией Матери на Красной площади, когда, благодаря трудам и подвигам архитектора Барановского, удалось восстановить ее в первоначальном виде. Потом были восстановлены Иверская часовня, и заново отстроены Воскресенские ворота - все это воссоздание нашей истории. При этом часто вспоминались мне слова мудреца Ветхого Завета: «Время - разрушать и время - созидать; время - разбрасывать камни и время - собирать»(Екк 3:3,5). И слава Богу, что на нашу долю выпало - именно созидать, а не разрушать.

Патриаршая резиденция с 1953 года размещается в бывшем имении бояр Колычевых, из рода которых произошел митрополит Филипп. Сейчас на территории резиденции установлена памятная стела, на которой написаны имена всех представителей рода Колычевых.

Эта резиденция была любимым местом Святейшего Патриарха Алексия I, где он и скончался, поэтому, когда начинал строительство по обустройству этого места, то меня всячески старались отговорить, предлагая на Рублевском шоссе любую дачу. Но я проявил твердость и остался здесь, в Переделкино.

Сюда, в Переделкино, ко мне неоднократно приезжали и Президент России, и мэр города Москвы, и губернатор Московской области. Потчевали их по-монастырски, пищей, которую готовят монахини. Всем очень понравилась местная кухня, тем более, что она отличается от обычной ресторанной пищи, так как она сделана по домашнему из обычных продуктов, среди которых много, например, солений.

Общение с братьями меньшими - с собачками, кошечками, курочками, козами, коровками - снимает нервное напряжение, и после того, как с ними повозишься, то становится легко и покойно на сердце.

Я всегда любил животных и всегда у меня были собаки. Когда я жил на даче, расположенном по Витебскому шоссе, то был такой случай. Мне сказали, что по шоссе бегает маленький цыпленок, который, вероятно, выпал из фабричного грузовика. Его поймали и принесли ко мне на дачу. Мы его выкормили и вырастили, и он долго жил у нас. Потом я его отвез в Пюхтицкий монастырь. Эту курочку там назвали «московской барыней» и относились к ней с особым почтением.

Еще с пеленок родители возили меня в Пюхтицкий монастырь, так что вся моя жизнь связана с этим монастырем. Восемь лет я был священником ближайшего к Пюхтицам прихода и часто посещал монастырь.

Когда стал епископом, то при всякой выдававшейся возможности посещал Пюхтицкий монастырь. Сразу же после архиерейской хиротонии мне пришлось отстаивать монастырь, так как власти заявили, что хотят сделать из него дом отдыха для шахтеров. И мне стоило многих усилий убедить власти, что я не могу начинать с закрытия монастыря свое епископское служение. Мне было сказано, что решение принято еще при моем предшественнике и меня почти не коснется. Тогда я стал объяснять, что не могу всем и каждому сообщать, что это не мое решение, а тех, кто был до меня, тем более, что совершиться закрытие должно было при мне.

В конце концов моим доводам вняли, и в мае 1962 года я принял в Эстонии первую делегацию пасторов из евангелической церкви ГДР. После отъезда этой делегации в одной из немецких газет была опубликована восторженная статья о монастыре участников делегации, которые впервые побывали в такого рода женской общине.

Потом, будучи уже заместителем председателя Отдела внешних церковных сношений, я привез в Пюхтицкий монастырь делегацию Протестантской федерации Франции. Затем делегацию Национальных Церквей Христа и, таким образом , монастырь был защищен от закрытия. После десятилетнего перерыва посещение Пюхтицкого монастыря было для меня волнительно.

Священник Леонид, клирик Александро-Невского собора в Таллине - Святейший Патриарх для нас был, есть и будет родным отцом. Когда он был еще правящим архиереем, всегда проявлял особую заботу, внимание и любовь к своей пастве. И сейчас, неся такое высокое служение, постоянно общаясь с высокопоставленными людьми всего мира, он никогда не забывает свою эстонскую паству. Он для нас не далекий гость, он - дорогой и близкий для нас человек.

Святейший Патриарх Алексий: - К сожалению, многие монашествующие, с кем мы вместе молились, за эти годы ушли в мир иной. На смену им пришли другие. Но сама обитель с ее святынями, с ее традициями по прежнему продолжает свое служение, гармонично совмещая молитвенный подвиг с физическим трудом. Совершение Божественной литургии в соборе Пюхтицкого монастыря во время моего последнего приезда было для меня наполнено особым духовным переживанием.

Инокиня Иоанна, насельница Пюхтицкого монастыря:- Его Святейшество имеет великий дар. И этот дар не укрылся от взора наших монахинь, которые теперь уже в преклонных летах. Они помнят, что еще отроком он приезжал в монастырь, и все время ему хотелось послужить Царице Небесной. Он принимал участие в самых тяжелых послушаниях: в покосе, в заготовке дров. И здесь, в монастыре, сохраняется память о его внимании и любви к труду и молитве, в которых проявлялась его почтение к Божией Матери.

В тяжелые годы советской власти, будучи епископом, владыка отстоял монастырь, он его полностью восстановил, благоукрасил. И все, что теперь люди видят в Пюхтицкой обители - это, во многом, плод его трудов и молитвы. Ведь его любовь проявилась к каждому уголочку, к каждой горсточке земли, потому что все это было дорого ему с самого детства. И дорого не просто как родная земля, а как дом Царицы Небесной, которой он начал служить еще с раннего возраста.

Святейший Патриарх Алексий: - В довоенные и послевоенные годы многие паломники посещали в Эстонии Пюхтицкий, Рижский и Псково-Печерский (который был одно время на территории Эстонии) монастыри. И совершив паломничество в эти три монастыря, возвращались в свои города, к своим трудам. Приезжали туда отовсюду. Поэтому потерять совершенно связь с Пюхтицким монастырем для православных верующих было тяжело. И стал вопрос об открытии подворья Пюхтицкого монастыря в Москве. На это подворье из монастыря было направлено пять монашествующих, которые привнесли традиции Пюхтицкого монастыря: пение, а также практику совмещения молитвенного делания с физическим трудом.

Игумения Филарета стала настоятельницей подворья. Я дал ей список из двадцати храмов Москвы, которые подлежали открытию, чтобы она могла выбрать из них. Матушка проехала десять храмов и остановилась на храме свт, Николая в Звонарях, находящемся на Рождественке, и больше не хотела смотреть другие храмы. Там и началась жизнь Пюхтицкого подворья. Потом нам удалось получить располагавшийся рядом дом (раньше у этого храма было восемь приходских домов).

Храм свт. Николая в Звонарях называется так, потому что он располагается в районе, которая раньше называлась по имени слободы, где жили звонари многих московских церквей и Ивана Великого.

В храме в то время располагалась мастерская Архитектурного института и там было все разорено. Но храм восстановили, и сегодня около 50 монашествующих живет на этом подворье.

Монахини мне все время напоминали (особенно пюхтицкие насельницы), что им нужно где-то работать. В конце концов мне на именины был подарено стихотворение «Сон». В нем автор рассказывал о сне, в котором ему приснилось, что Патриарх, наконец, дал место под загородный скит ; что появились коровки, курочки, грядки. И после такого обращения мне, конечно, пришлось давать скит, который был открыт в деревне Верхушково, Одинцовского района. Там был трехсотлетний храм, который уже к тому времени изрядно разрушился, но, что удивительно, никогда не закрывался.

Сейчас в скиту посажен фруктовый сад, имеется восемь коров, обрабатывается и используется под разные нужду 6 гектаров земли. В хозяйстве построено несколько домов. Собираются строить богадельню на 10 человек, чтобы можно было служить делу милосердия.

Мы имеем великий дар - дар молитвы друг за друга. Находясь в разлуке с близким человеком, если ты молишься о нем и уповаешь на его молитвы, то чувствуешь единение с ним. В период тяжелой болезни, которая постигла меня не так давно, я на протяжении всего времени пребывания в больнице чувствовал молитвы всей российской паствы, которая молилась о моем выздоровлении, благодаря чему я встал с одра болезни и смог вернуться к исполнению богослужебных обязанностей и обязанностей Предстоятеля Церкви и епископа города Москвы.

Мне близки утренние и вечерние молитвы, которые я неопустительно совершаю, и обращения к тем святым, к которым я обращаюсь в конце утреннего и вечернего правила. К таким святым относятся и свт Алексий, и прп. Сергий Радонежский, и прп. Серафим Саровский, и свт. Николай Чудотворец, и Новомученики и Исповедники Российские, кровью которых возрождается и утверждается Церковь Христова.

pravoslavie.ru