 |
| Постриг в малую схиму в 2000 году |
Пребывание Владыки Амвросия на кафедре для многих были годами любви и милости, к сожалению, кто-то снисхождение к немощам ближних и терпение воспринимал как некую слабость Владыки, но тот, кто знал Владыку близко, всегда видел, что Архипастырем руководили любовь и сострадание, желание помочь даже оступившимся.
Сегодня Владыке Амвросию исполнилось 85 лет. Игумения, духовник и сестры обители поздравили дорогого Архипастыря с юбилеем. Последнее время Владыка тяжело болеет, перенес инфаркт, передвигается на коляске. Укрепления сил телесных и духовных дорогому Владыке, многая и благая лета!
Из статьи А.Федотова ( к 70-летию архиепископа Амвросия):
1. Детство
Архиепископ Амвросий (в миру Щуров Анатолий Павлович) родился 28 марта 1930 года в деревне Киселево Кашинского района Калининградской области в многодетной крестьянской семье. Детство будущего архиепископа нельзя назвать легким: жизнь в деревне в те годы являлась своего рода огненным горнилом, достойно пройти сквозь которое далеко не каждый находил в себе силы.
Советская власть в России уже укрепилась. Времена НЭПа минули, в самом разгаре были антицерковные гонения, в большом количестве повсеместно закрывались храмы. Не избежало преследований и крестьянство, в котором новая власть видела опору веры и скрытую поддержку «старого режима». Начался процесс коллективизации, в ходе которого было разрушено множество крепких крестьянских хозяйств.
...Часто бывает, что я вспоминаю годы детства. Вспоминаю родное село, где я родился, свои дом; вспоминаю часто наш храм в селе Турово; вспоминаю даже того священника о. Евгения, который ушел в загробный мир уже давным-давно. А тогда он служил, и я часто посещал этот милый сельский храмик. Вспоминается и вся семья, где я вырос. Сам я с 1930 года; это время, когда у нас на Руси уже пошли большие перемены. Рушились одинокие хозяйства крестьян, были уже организованы колхозы. Сильным было гонение и на Церковь...
Владыка был седьмым ребенком в семье - самым младшим. Его родители не были богаты, по нашим современным меркам их, имеющих семерых детей, едва ли можно было бы назвать даже зажиточными. И, несмотря на это их раскулачили.
...Семья у нас была большая. Нас было семь человек детей у родителей, а я был последний - седьмой. Сейчас мне часто вспоминается это неспокойное время. Родители мои в колхоз не вступили и подверглись очень многим репрессиям. Это называлось «раскулачивание». Вспоминаю те трудные годы. Я совсем еще был ребенком, но память все зафиксировала. Это опись имущества, вынос из дома сундуков и всего, что можно было описать.
Помню, у нас в огороде была яблоня и крона ее была столь густой, что под ней прятались от солнца и даже дождя. И там мы скрывали некоторые сундуки.
...Помню момент описи имущества. Буквально все описали у нас и только несколько куриц и петушок остались на насесте. Мы сидели тогда во дворе; на столе стоял чугунок картошки в мундире, и мы ели эту картошку. Было как-то тоскливо и пусто на душе. Не было у нас больше коровы, которую именовали Чернавка... Все было уведено.
Жестокая жизнь раскидала большую семью. Анатолий остался с матерью и братом Димитрием, который был шестым из детей. В бесхитростных, простых словах Владыка теперь, спустя десятки лет, описывает множество трагедии и испытаний, выпавших на его детские годы
...А затем все мои старшие братья и сестры, волею судеб Божиих, разбрелись по матушке России, и остались мы с мамой и братом Димитрием (я как раз после него родился). За то, что мама не отдала лошадь (ее угнал брат, чтобы не описали), ей дали принудительные работы неподалеку от нашего села. Раньше там был монастырь, но после революции его закрыли и организовали на месте этой пустыньки совхоз. И вот там мама вынуждена была работать. Затем мы переехали в Москву. Там я рос и учился вместе с братом Димитрием. В Москве и застала их Великая Отечественная воина, во время которой погибли все братья юного Анатолия. Самому ему на момент начала воины было одиннадцать пет.
...Началась война. Я был еще несовершеннолетним, а брата Димитрия забрали на фронт. Вспоминаю, как тяжело уходил он и как плакал. Рыдала мама, проводив его... В столице оставаться дальше было нельзя и мать с сыном решили вернуться на Родину, в Тверскую область.
...Нам было необходимо эвакуироваться из Москвы. Предполагалось, что нам придется ехать в Челябинскую область. Но мы решили отправиться к себе на родину.
..Каким-то чудом сохранился простоявший заколоченным наш дом. Мы отодрали доски и начали в нем жить. Ничего у нас не было: мы приехали к пустым стенам.
Мама была женщина очень трудолюбивая и очень ловкая ко всем крестьянским работам. Тогда многие мужчины были взяты на фронт, в колхозах не хватало рабочей силы. И мама с другими женщинами ходила работать в колхоз за несколько километров от дома. В качестве заработной платы их кормили и давали с собой немного хлеба.
Анатолий оставался в доме один. Все домашнее хозяйство, о тяжести ведения которого столь любят вздыхать многие женщины, оказалось на хрупких плечах его - двенадцати -тринадцатилетнего мальчика. Но все эти испытания лишь закаливали его, давая силы к борьбе с новыми жизненными трудностями.
...Я был тогда совершенно один в доме. Но я всегда отличался хозяйственным духом. Тогда очень много родилось грибов, и я ходил за грибами не один раз в день. Топил печку и сам сушил эти грибы. Сам делай и все по дому.
...Потом мы немножко пообустроились, завели коз. Стало полегче жить. Обрабатывали огород. Удивительно, точно сам Господь помогал: на этом месте все очень хорошо родилось. Один раз мы по ошибке посадили кормовую свеклу, так даже она была сладкая. Так было особенно в первый год. А потом сладость куда-то делась, но мы уже оперились.
В таких нелегких условиях проходило детство будущего архипастыря. Мать его иногда ходила в храм, но религиозно детей не воспитывала. Вероятно, сказывалось давление атеистического государства, запрещавшего родителям воспитывать в детях веру.
Но будучи до 16 лет некрещеным, Анатолий не по годам рано начал задумываться о смысле жизни, о том, каким образом устроен мир и какие силы им руководят. Тяжелые жизненные испытания, перенесенные в детстве, оторвали его мысли от земли и устремила их к Богу.
Многими скорбями Господь приводит мальчика, не получившего в детстве религиозного воспитания, к глубокой и чистой вере.
2. Семинария. Принятие сана.
Время юности Анатолия выпало па период религиозной оттепели в советском государстве. Великая Отечественная война дала Русской Православной Церкви возможность показать свою ярко выраженную патриотическую позицию, внести свой вклад, в дело Победы. В связи с этим, начиная с 1943 года, государственное давление на Церковь ослабло. Начали открываться храмы, открылись и духовные школы в Москве, сначала в форме богословских пастырских курсов и богословского института в самой Москве, а затем вскоре курсы были реорганизованы в духовную семинарию, а институт - в духовную академию и местом их нахождения стала Троице Сергиева Лавра.
Эта оттепель в церковно-государственных отношениях сыграла большую роль в том, чтобы Анатолий не только смог креститься уже в сознательном возрасте, но и беспрепятственно избрать себе путь церковного служения.
...В 1949 году я закончил десятилетку. К этому времени я уже ходил и храм. Из всей семьи меня отличала религиозность. Порой я был недоволен собой - настолько отличался от молодежи, но изменить себя не смог. Много читал, посещал храм и любил молиться. Я не знал церковно-славянского языка, и когда мне впервые в руки попал молитвослов, то при свете лампады я пытался проникнуть в тайну этой книги. Первая же молитва «Взбранной Воеводе победительная» вызвала трудность - я знал только единственное слово «воевода». Но почему в этой книге упоминается «воевода», я не мог понять. Так что религиозного воспитания в детстве я не получил.
Мне часто задавали вопрос: как же Вы стали верующим? И на него очень трудно ответить. Я думаю, что это особое водительство Божие, особый Промысл Божий. Человек не своей волей приходит в этот мир, и живет он здесь водимый державной десницей Господней.
Как-то особое избранничество Божие я часто на себе замечал. Еще до крещения, у меня всегда было желание молиться. И, бывало, куда бы я ни шел, молитва меня не оставляла. Уйду в кусты, встану на коленочки и возопию всем сердцем моим к Щедрому Богу...
В то время было гонение на Церковь. В младенчестве меня не крестили и я принял Святое Крещение в возрасте 16 лет. Принимал его уже осознанно. Помню первую ночь перед тем, как идти к священнику, который должен был меня крестить, я просто не мог спасть. Душа трепетала, это было необычайно волнительное состояние. Крещение мое совершилось на дому.
В Евангелии от Иоанна Господь говорит Своим ученикам «Не вы меня избрали, но Я вас избрал». Среди апостолов мы видим и рыбаков, и врача, и мытаря, и даже бывшего гонителя Церкви Божией. Нельзя думать, что кто-то из нас по своей воле сможет набрать и достойно пронести крест апостольского, епископского или священнического служения. Есть немало людей, которые много сил полагают на то, чтобы стать архиереем или священником, заканчивают духовные академии, но всю жизнь трудятся лишь как православные миряне. А другие, казалось бы, весьма далеки от того, чтобы посвятить себя сакральному служению, но призывающий глас Божий властно звучит в их сердце и, оставив все свои житейские попечения, они посвящают остаток своей жизни Алтарю Господню.
Так было и с будущим Владыкой Амвросием. Ничто, казалось, не предвещало того, что он, до 16 лет оставшийся некрещеным, не получивший религиозного воспитания, станет монахом, священником и архиереем. Но Господь явил на нам тайну Своего избранничества. После принятия Св. Крещения, Анатолия и вовсе перестала интересовать мирская жизнь. Как выше уже отмечалось, послевоенное время было достаточно благоприятным для выбора церковного пути. Юноша решает поступить в духовную школу, как раз в момент ее реорганизации.
...Я написал прошение о зачислении меня в духовную школу. Собирать документы было сложно, но, волею судеб Божиих, я был принят. Помню, молился Богу от всей души моей, чтобы приняли меня в семинарию. Меня приняли, прислали вызов. Поступал я в Новодевичьем монастыре, а заниматься начал уже в стенах Троице-Сергиевой лавры. Лавра меня поразила, как своей сакраментальностью так и чудным архитектурным ансамблем. Когда я первый раз пришел в Троицкий собор, где почивают мощи преподобного Сергия, то был поражен тем благодатным духом, который царил в этом святом месте.
Началась учеба. Учился я очень прилежно, от всей души; отдавал все силы, чтобы познать науки, чтобы баллы за мои ответы были положительными.
Вспоминаю замечательных преподавателей. Они никогда не уйдут из моей памяти. Из преподавателей особо запомнились профессора еще дореволюционной закалки - Николай Иванович Муравьев, Николай (Петрович Доктусов, священник Сергий Савинский, догматист; священник Дмитрий Боголюбов; Николай Иванович Аксенов, преподаватель пения; протоиерей Александр Ветелев. Они были особенные люди - миссионеры, почти назубок знали Священное Писание. И наряду с этим, поражала их простота - никакого превозношения. Многие из них прошли тюрьмы и лагеря, всевозможные лишения, но сумели сохранить веру.
Но больше всех запомнился Владыке Амвросию инспектор - архимандрит Вениамин (Миилов).
Это был замечательный человек, оставивший в моей душе неизгладимую печать. Замечательный ученый монах, магистр богословия. Он преподавал у нас славянский язык. Прекрасно говорил проповеди. Помню, были моменты, когда душу вдруг охватывала тоска. Но стоило посмотреть в большие, добрые, голубые глаза отца Вениамина, как приходило успокоение. Он очень следил, чтобы при чтении славянских текстов мы правильно соблюдали все ударения, придыхания; чтобы четкой была дикция. Какой-то особой благодатной силой веяло от этого человека. Он был очень музыкален, управлял хором. Всегда опускал глаза, никогда не смотрел поверх, как будто боялся искушений.
И обличал он, когда это ему по должности инспектора приходилось делать, очень смиренно. Помню, придет он к нам в комнату, сядет на скамеечку (стульев тогда в семинарии еще не было, все еще только начинало обустраиваться), опустит глаза вниз и терпеливо ждет, когда мы поужинаем, прочитаем вечерние молитвы. И только затем начинает свою обличительную речь. Только все это очень кротко было. Его доброта не изгладится никогда из моей памяти, в которой наиболее ярко запечатлелся следующий случай. ...У нас в семинарии тогда еще не было храма. В Покровском храме был тогда дворец культуры, где плясали и пели. А мы занимали только часть дворца государыни Елисаветы Петровны. Это ведь ее дворец, где находилась семинария. И всенощное бдение служили просто в чертогах - был там такой большой зал. И когда служил отец Вениамин, то и служение его отличало глубокое смирение. Был у нас Володя Пашков, такой либерально настроенный воспитанник семинарии. И, подходя под помазание, он не целовал руки о. Вениамина. И батюшка не сделал ему замечания, не сказал резкого слова. Он после подошел и поцеловал Володе руку... Это удивительно было видеть, как инспектор целует руку у воспитанника. И этим смирением все было сказано. Володя должен смириться и, как положено по нашему православному чину, целовать руку священнику, когда принимает от него помазание...
Свежи до сих пор в памяти Владыки воспоминания о бывшем тогда ректором архиепископе Гермогене Казанском, о часто приезжавшее в Московскую духовную школу митрополите Варфоломее Новосибирском. О последнем Владыка любит рассказывать почти также, как и про архимандрита Вениамина (Милова).
...Помню еще замечательного святителя, митрополита Варфоломея Новосибирского. Его образ у меня просто незабвенен. От него веяло каким-то необыкновенным духом смирения и благодати. Он часто к нам приезжал, особенно на Пасхальной седмице, когда у нас были экзамены. Святейший Патриарх Алексий 1 предоставлял ему свои покои в Лавре, где Владыка Варфоломей жил во время посещения им Московской духовной школы.
...Ребята в течение года не очень хорошо учили догматику. Я-то, правда, старался, выучивал все па память. Шпаргалками я никак не мог пользоваться, не умел эго делать. И у меня была «пятерка» по догматическому богословию. Но для многих других сдача экзамена строгому отцу Сергию Савинскому была большой проблемой. И они, веря в доброту владыки митрополита, искали его, чтобы он поприсутствовал на экзамене.
Найти Владыку обычно бывало трудно: искать его нужно было в Троицком Соборе, где он стоял всегда в простом подрясничке, затерявшийся в толпе старушек. Среди народа он всегда смиренно молился, если, конечно, сам не был совершителем богослужения. И вот находили его там.. Потом, помню, вели его под руки, с цветами встречали, пели Пасхальное песнопение «Ангел вопияше Благодатней". И на экзаменах владыка замечательно помогал. Сам он, говорят, на память знал Библию, но к немощным семинаристам был снисходителен.
Отец Сергий Савинский, догматист, был очень скрупулезный человек; он вопрос всегда задает и спрашивает: «А как бы поточнее?» А «поточнее» - это нужно было на память привести текст Св. Писания в подтверждение своего высказывания.
Ну, а не все помнили текст. И бывало Владыка выручал экзаменуемых. Скажет: «Сергей Васильевич, да будет с него!» И махнет рукой. И о. Сергию ничего не оставалось, как с миром отпустить плохо отвечавшего семинариста...
Время обучения в семинарии было для Анатолия временем, когда особенно полюбил он молитву. Бывало так, что войдет он в храм, станет в сторонке и, погруженный в беседу с Творцом, не заметит даже, что уже закончилась длинная служба. Эту любовь к молитве Владыка сохранил на всю жизнь. Именно в молитве нашел он защиту от всех житейских треволнении, именно в ней предлагает искать успокоения и своим духовным чадам.
Приближаюсь время окончания семинарии. И недалек уже был тот час, когда Анатолию предстояло принять священный сан. Стать священнослужителем было глубоким и искренним желанием его души. Но вторым, столь же сильным и искренним желанием молодого человека было сохранить себя в девстве ради Царства Небесного. Он стремился к монашеству, желание тихой монашеской созерцательной жизни наполняло его душу и сердце.
А между тем шел 1952 год, время внешней оттепели, но весьма тяжелое для Церкви. Святейшему Патриарху Алексию I приходилось считаться с требованиями безбожных властей. Открытых гонений не было, по скрытое давление на религию имело место. Совет по делам Русской Православной Церкви имел большое влияние на внутрицерковную кадровую политику и в те годы. Для того, чтобы безбрачный человек мог в то время быть рукоположенным, ему нужно было еще найти такого епископа, который согласился бы его рукоположить, оставив целибатом (то есть взяв с него обет безбрачия). Анатолию порекомендовали ехать в Ярославль.
Ярославскую кафедру в то время занимал ныне покойный архиепископ Димитрий (Градусов), впоследствии - схиархиепископ Лазарь. Эго был особый архиереи, очень ценивший горение молодых сердец любовью к Богу и умевший его замечать. Именно владыка Димитрий помог встать на стезю церковного служения будущему знаменитому митрополиту Никодиму (Ротову), рукоположил, постриг его в монашество, положил начало его церковному восхождению.
Для архиепископа Амвросия схиархиепископ Лазарь стал примером. Как то в разговоре он заметил, что во многом именно пример этого архипастыря явился причиной того, что сам он всегда оказывает большую помощь любящим Господа молодым людям, желающим ступить на стезю церковного служения. К нему Анатолий со своим другом - одноклассником Василием Подлесных, также воспитанником 4 класса семинарии, и поехал в Рождественские каникулы.
Когда семинаристы приехали в Ярославское епархиальное управление, владыка Димитрий был болен. Но он принял молодых людей, несмотря на то, что ему пришлось сделать это лежа в постели, так как он не мог встать. Владыка обещал их рукоположить, для чего пригласил приехать в Ярославль в Пасхальные каникулы
Второй приезд был еще более волнителен. Анатолий с Василием приехали на Страстной Седмице, а Владыка планировал их рукоположить на Пасхальной. Но в праздник Светлого Христова Воскресения архиепископу Димитрию неожиданно стало плохо во время ночного богослужения; он заболел и пролежал почти всю Пасхальную седмицу.
Для Анатолия все эти дни были днями страшного напряжения. Он боялся, что желание его сердца - иметь священный сан не будет исполнено. Рукоположение было назначено на пятницу, и юноша ежедневно спрашивал врача, станет ли владыка, к концу недели. И радости его не было предела, когда действительно в пятницу, в праздник «Живописного источника» Божией Матери, архиепископ Димитрий действительно совершил богослужение и рукоположил Анатолия в сан диакона.
В Ярославле молодому диакону пришлось познакомиться с двумя людьми, ставшими впоследствии видными иерархами Русской Православной Церкви. Это были: секретарь Ярославского епархиального управления иеромонах Никодим (Ротов) - впоследствии знаменитый Ленинградский митрополит; и в то время совсем еще молодой человек, прислуживающий в алтаре, а ныне - митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий (Поярков). Во время посвящения в чтеца на посвящаемого надевают маленькую фелонь. Но ее почему-то не оказалось и на Анатолия надели большую, священническую. Также во время этого посвящения в руки посвящаемого дается книга «Апостол», чтобы он прочел из нее несколько стихов. Анатолию тогда открылось: «Христос - Архиерей грядущих благ». О. Никодим сказал ему: «Архиереем будешь». Слова апостола и слова будущего митрополита явились для Анатолия пророчеством на всю его последующую жизнь и служение.
...Молодой диакон мечтал остаться служить в Ярославле, но нужно было еще ехать в лавру, чтобы сдать выпускные экзамены. Волею судеб Божиих, ему не пришлось уже служить в Ярославской епархии, а Господь привел его в землю Ивановскую.
...Все мои мысли были - служить в Ярославской епархии. Я несколько раз посещал Ярославль при Владыке Димитрии, и город этот мне очень понравился. Но все-таки удивительна тайна судеб Божиих. Мне встретился случайно в Лавре священник из Ивановской епархии Николай Корякин, приближенный к владыке Венедикту, который был тогда правящим архиереем на Ивановской кафедре. И он спросил меня, куда я хочу ехать, когда закончу семинарию. И вот я сказал, что хочу ехать в Ярославскую епархию. Он мне сказал: «Ну, зачем в Ярославскую? Там владыка старый, а у нас владыка еще сильный - приезжай к нам. И он мне просто силой навязал адрес Ивановского епархиального управления. И получилось интересно: когда экзамены кончились, я поехал в Ярославскую епархию. Но там произошли неприятности у владыки Димитрия, и я уже не смог в ней устроиться. Владыка Димитрий дал мне тогда направление и письмо в Новосибирскую епархию к владыке Варфоломею. И, помню, я смутился, думаю: ехать в Новосибирскую так далеко, далеко буду от мамы. Вернулся я тогда в Лавру, пришел в Троицкий собор. Народ пел акафист, а я встал в сторонке за колонну, помолился и просто сказал Богу: «Господи, куда же мне ехать? В Новосибирскую или в Ивановскую? Подумаю - в Новосибирскую, закрою глаза и какое-то тоскливое чувство пройдет по сердцу. Подумаю - в Ивановскую и сердце как будто так радостно встрепенется. И вот этому голосу сердца, видимо велению Божию, я и был послушен. И поехал я тогда в совершенно незнакомый город - Иваново. Приехал к владыке Венедикту, вечный покой его душе. Он мне показался очень строгим по сравнению с владыкой Димитрием. Но делать было уже нечего. Я был тогда диаконом. Владыка Венедикт рукоположил меня во священники...
29 июня 1952 года диакон Анатолий был рукоположен в сан священника архиепископом Ивановским и Кинешемским Венедиктом (Поляковым) и был назначен настоятелем Воскресенского храма села Толпыгино Приволжского района Ивановской области. А 17 декабря 1954 года тем же архиепископом Венедиктом был пострижен в монашество с именем Амвросий и в течение двух недель служил в Крестовом храме Ивановского архиерейского дома. О владыке Венедикте архиепископ Амвросий сохранил также самые теплые воспоминания; большой писаный портрет сего святителя до сир пор висит на почетном месте в его кабинете.
3. Служение на приходе и в соборе.
С 1952 по 1964 год иеромонах Амвросий служил на приходе. Этот двенадцатилетний период вместил в себя и годы относительно благоприятные для Церкви и пик хрущевских гонений (1959-1964 г.г.).
В Ивановской епархии закрытие храмов продолжалось с 1961 по 1964 год. В 1961 году было закрыто 7 храмов, по 2 храма были закрыты в 1962 и 1963 году, 1 храм был закрыт в 1964 году. Таким образом, если на 1.01.61 в Ивановской епархии было 56 приходов, то на 1.01.1965 их осталось лишь 44.
Но о. Амвросий пережил эти годы достаточно благополучно и до 1961 года (когда согласно определению Архиерейского Собора, священнослужители были отстранены от участия в финансовой деятельности приходов) ему удалось произвести в Воскресенском храме с. Толпыгино ремонтные работы и произвести позитивные перемены в составе церковного совета.
С 1952 по 1961 год иеромонах Амвросий служил в селе Толпыгино. С ноября 1961 года по май 1962 отец Амвросий был настоятелем Благовещенского храма в селе Воронцово Пучежского района Ивановской области, затем снова Воскресенского храма сала Толпыгино. С марта 1956 года он последовательно был благочинным храмов Приволжского, Юрьевецкого, Кинешемского, Первого округов.
Первый храм, в котором отец Амвросий начал свое служение, был, что называется, «трудным». До его назначения в этом храме некоторое время не совершались богослужения, требовался большой ремонт. Отец Амвросий был еще молод и полон сил - ему только что исполнилось 22 года. Такой молодой священник был в то время редкостью. Не все окружающие, особенно в это атеистическое время, доброжелательно смотрели на то, что столь молодой человек избрал себе в жизни стезю служения Церкви, положив на алтарь Божий свою юность, как свой искренний и священный дар Господу Иисусу Христу. Было немало искушений, которые, с помощью Божией, отец Амвросий благополучно преодолел.
...Я прошел священническою практику в соборе и был назначен на приход в село Толпыгино. Но одному ехать мне было как-то страшно, все было ново. И порекомендовали мне тогда только что возвратившуюся из ссылки монахиню Нину. И мы с ней поехали. Доехали до Фурманова, от Фурманова почему-то прошли пешком. И появились мы в Толпыгино.
Храм тогда весь был неухоженный, хотя сильных разрушений в нем не было. Его периодически закрывали, затем открывали вновь. Сохранился иконостас. Но реставрация, конечно, была нужна. Храм был грязный, ограда вся разваленная, на кладбище могилы неубранные, одни ямы большущие. И, помню, зашли мы в храм, сел я на лавочку и загрустил. Думаю: как же я здесь буду жить? В доме абсолютно ничего не было. Одна кровать и матрас, даже подушки не было. И, помню, я лег на кровать, укрылся своим единственным подрясником. А мать Нина устроилась на кухне: из ведерок и досок соорудила себе эдакое лежбище. А домишко плохонький был, на боку, подгнил весь. Единственное приличное место было - печка - столбяночка, которая очень хорошо нагревалась. И она нас потом выручала. А в храме трудно было.
Время было тяжелое, атеистическое. Церковный совет трудно было собрать. На бумаге они, конечно, были, но никто не исполнял своих обязанностей. Староста был из Приволжска, такой Павел Иванович. Бывало служба пройдет, он заберет все деньги и уносит их в сумке домой. Никакого учета абсолютно не велось. А ведь я числился уже настоятелем и за все это должен был отвечать. Храм требовал ухода, ремонта, а ничего этого не делалось. Сколько в храме средств - я не знал.
И как-то я выступил прямо в храме с амвона перед народом, что такое положение не может быть терпимо, нужно выбрать другого старосту. Ну, он очень обиделся тогда и оставил свои обязанности. Начали выбирать другого. Ходил тогда один старик такой, который о себе много мыслил, «многоглаголивый зело». «Ну, вот этот, - думаю, - хороший был бы староста». Этого и выбрали. Но оказалось все то же самое. Также он средства не хотел никому сдавать, также уносил все домой. Говорил: «Моя дочь, Вера Александровна, все подсчитает, сколько там денег, на что рассчитывать в ремонте». И также я ничего не знал...
Пришлось и его сменить. Тогда поставили старостой местного жителя Балябина Сергея Федоровича. Он был очень простой. И тогда собрал я церковный совет и уже всех поставил на место. Чтобы казначей учитывал деньги, чтобы счетовод работал, чтобы все были на своих местах. В течение семи лет мы все делали ремонт храма, внутренний и внешний. И я этот храм очень полюбил, всей душой своей. Деревья мы насадили. Сейчас-то они уже большие, а тогда были совсем тоненькие веточки. Ну и домик стоял в ограде. Удобств, какого-то комфорта абсолютно не было. Я смотрю, теперешние священнослужители требуют много комфорта, много удобства. Чтобы у них и ванна была, и баня. А я, помню, двенадцать лет прожил в этом селе, и никакой там бани не было и невозможно было строить. Это было кладбище; разве можно было на могилах строить баню? Приходилось мыться просто в корыте. В корыте я мылся 12 лет.
Я восстановил в этом храме богослужение, кроме литургии всегда служил бдение, что было принято тогда лишь в городских храмах. Еженедельно коленопреклонно читал в храме акафист Покрову Пресвятой Богородицы. Сформировался хор из молодежи. Были монахини - уставницы. И богослужения очень хорошо совершались. Я полюбил этот храм, его красоту и тишину и всегда с радостью духовной совершал богослужения. Я душой и телом прирос к этому месту...
Тогда было невидаль, что служит молодой священник. И народу ходило в храм очень много. Доходы поднялись, так что можно было ремонтировать и ограду и сам храм.
На первом своем приходе будущий архипастырь прослужил с небольшим перерывом (на служение в селе Воронцово) 12 лет. Люди привыкли к нему, он привязался к людям. Сложился хороший церковный совет. Уже тогда о. Амвросия отличали корректность и дипломатичность, какая-то особая мягкость в общении с людьми, которая позволила ему благополучно пережить хрущевские гонения 1959-1964 годов. Толпыгино эти гонения практически обошли стороной.
Во время своего приходского служения отцу Амвросию довелось познакомиться со служащим неподалеку от села Толпыгино в селе Михайловском Фурмановского района архимандритом Леонтием (Стасевичем). Это был настоящий подвижник благочестия, прозорливец. Как благочинный того округа, о. Амвросий бывал у о. Леонтия. В то время молодого благочинного мучила боль в печени, от которой он уже и не чаял избавиться. Архимандрит Леонтий в одной из бесед как бы невзначай оказал ему: «Многие сейчас жалуются на печень, а проживут долго». И вскоре все болезненные симптомы прошли...
Тот же о. Леонтий, хотя и несколько завуалировано, подтвердил пророчество, услышанное о. Амвросием в день его посвящения во чтеца. Приезжавших к нему священников старец посылал благословиться у отца Амвросия. Это вызывало тогда недоумение: ведь священников благословляет епископ. Так архимандрит Леонтий засвидетельствовал о предстоящем благочинному нелегком архиерейском служении.
Еще будучи на приходе, о Амвросий стремился всегда помогать молодым людям, желающим избрать себе в жизни путь церковного сложения. Среди тех кому он помог, был один из его будущих помощников - протоиерей Николай Винокуров. До службы в армии он год проучился в Киевской семинарии, но после окончания службы решил перевестись в Московскую. Написал прошение, послал документы, ему пришла телеграмма - вызов во 2 класс семинарии. А это был 1962 год, пик хрущевских гонений, когда всеми силами органы советской власти препятствовали людям в их желании служить Церкви, в том числе с желающими поступать в духовную школу проводили «проработку», в которой могли быть задействованы кроме уполномоченного местные партийные органы, исполком, КГБ, военкомат и милиция. Естественно, что под таким давлением многие ломались и забирали из семинарии прошение о поступлении. Кроме того, в духовных школах по указанию советских органов власти были установлены очень жесткие сроки приема. Поэтому упрямого кандидата в воспитанники духовной семинарии достаточно было задержать под каким-то предлогом.
Под разными нелепыми предлогами был задержан работниками военкомата и Николай Винокуров. Сам он вспоминает об этом так: «...На две недели я опоздал и думаю: что теперь делать? Мой дядя, о. Никодим был тогда еще жив, он мне и говорит: «Съезди к о. Амвросию». Я приехал к нему в Толпыгино, говорю: «О. Амвросий, вот мне пришел вызов в семинарию, а я поехать не могу, у меня военный билет забрали. Может быть Вы сможете мне как-то помочь?» Он говорит: «Ну, хорошо, я съезжу с тобой в Троице-Сергиеву Лавру, у меня там еще знакомые остались, преподаватели, у которых я учился, ректор о. Константин Ружицкий, инспектор о. Питирим (ныне митрополит). Вот приехали мы с ним в Лавру. Пошли к о. Питириму, он тогда был еще архимандрит. Он сказав о. Амвросию: «Хорошо, что Вы позаботились об этом молодом человеке». Ну, мы и с о. ректором поговорили, и стал я учиться во 2 классе. О. Амвросий всегда мог помочь реально человеку, за это я глубоко ему благодарен».
...Когда в 1964 году на Ивановскую кафедру был назначен митрополит Антоний (Кротевич), он вызвал отца Амвросия и приказал в течение трех дней перебраться в Иваново, чтобы продолжить свое служение в кафедральном соборе. Прихожане села Толпыгино настолько любили своего пастыря, что могли этому препятствовать. Во избежание волнений митрополит запретил ему прощаться с народам. Как и подобает монаху о. Амвросий смиренно подчинился архиерейскому указу, хотя и тяжело было покидать ставшее родным Толпыгино. Нашел квартиру в городе и тихонько перебрался. Поначалу было очень трудно: настолько привык к сельской тишине, что готов был перебраться в какой угодно дальний приход, только бы не оставаться в городе. Священническое служение в Преображенском кафедральном отборе г. Иванове - новая страница в судьбе архиепископа Амвросия.
...Времена менялись. На Ивановскую кафедру был переведен митрополит Антоний (Кротевич). Его знали во всей Церкви. Это был очень крутой святитель; ему невозможно было ничем противоречить. Помню, я долго не являлся к нему на прием, потому что его все боялись; в том числе и я боялся показываться ему на глаза. Но все-таки он меня потом вызвал. Вызвал и больше он меня уже не оставил в покое. Он то и дело вызывал меня в Епархиальное Управление. То он заставлял меня подписывать антиминсы, то сделал членом Епархиального Совета. А потом приказал мне перейти в Иваново.
...Было очень тяжело расставаться с приходом. Я прослужил там 12 лет, но в 3 дня должен был собраться, и не устраивать никаких прощаний, потому что все это было сенсацией и могло быть не в мою пользу: время было очень тяжелое. Народ расплачется, заволнуется. А любые волнения тогда были для Церкви опасны, следовало их избежать.
И я приехал после его указаний в Толпыгино. В алтаре, помню, поплакал, потому что жаль было расставаться с храмом, который я любил всей душой. Собрался в 3 дня и приехал в Иваново. Хорошей квартиры здесь тоже не было. На Лежневской улице нашлась примитивная маленькая комнатка, в ней и пришлось жить.
Я все время хотел перевестись из собора обратно в село, потому что я привык к тишине, она очень соответствовала моему монашескому духу. Владыка митрополит прекрасно знал мои мысли, но не отпускал. Он все хотел перевестись в Тулу. И через председателя Совета по делам религий при Совмине СССР Куроедова он тогда все же добился перевода в Тулу. И вот когда он уезжал от нас, мы его провожали. Владыка всплакнул немножко. Но удивительно, что, уезжая, он погрозил мне пальцем и сказал: «Не уходи из собора!» С этими словами он сел в машину, закрыл дверь и уехал... Ну, я конечно, в соборе привык. У меня не было обособленности. Я полюбил братию собора, священнослужителей, и они меня как-то приняли. После владыки Антония на Ивановскую кафедру приехал владыка Поликарп. Положение в соборе тогда не было легким. Церковный совет был совсем нецерковным. Был, например, такой знаменитый староста - Гайдук, который ходил, как жандарм по ограде. Собор тогда был один на весь город, служили только пять священников. Были среди них и маститые протоиереи, а я, хотя и был уже архимандрит, но считал себя слишком молодым. А владыка Поликарп захотел, чтобы я стал настоятелем собора.
Противоречить владыке я не смог. Помню, он тогда обнял меня прямо в алтаре Собора и при всех объявил настоятелем. Настоятельство мое на первых порах было очень тяжелое, потому что и церковный совет и старые протоиереи смотрели на меня очень недружелюбно. Но пришлось мне все же это послушание нести.
После владыки Поликарпа на Ивановскую кафедру был назначен архиепископ Феодосии (Погорский). При нем много было волнений. Это был своеобразный человек. Он не считался с обстановкой, стремился быть во главу всего, хотел, чтобы церковные советы ему подчинялись, а в то время это были недостижимо. Его невзлюбили. Вся его борьба с церковными советами была непродуманная и достаточно пустая, потому что он не оценил обстановки и только разволновал народ. Да так раскачал он народ, что не молитва была в соборе, а одно озлобление. Вечером, после всенощного бдения, собирались группы: «Кто против? Кто за?» Кричали так громко, будто в ограде пожар. Больно было смотреть на эту картину. Но что я мог сказать? Ведь он был архиереем, хотя и вел себя слишком опрометчиво. Настоятельство при нем было мученичество сплошное. Владыка Феодосии невзлюбил церковный совет и регента, а мне приходилось и с ним и с ними общаться. Быть между несколькими огнями очень сложно.
Неоднократно архимандрит Амвросии обращался архиепископу Феодосию с прошениями, в том числе и письменными, об освобождения его от послушания настоятеля собора. В них он в частности отмечал, что никогда не стремился занять настоятельское место, указ принял ради монашеского послушания. Почетное место настоятеля кафедрального собора он готов был обменять на служение в любом сельском приходе. Но не было воли Божией, чтобы о. Амвросий ушел из собора. Несмотря на придирчивое отношение архиепископа Феодосия к настоятелю, из собора он его не убрал...
Но эти тягостные времена для меня все же прошли. Владыка Феодосии был переведен в Уфу, а вместо него был назначен архиепископ Иов (Кресович). Это замечательный святитель был. Очень простой души, очень добрый и, конечно, душа моя как-то полюбила его. Но недолго он у нас был: возраст и здоровье взяли свое...
При всех этих архиереях отец Амвросий пребывал на должности настоятеля Преображенского кафедрального собора г. Иваново. Кафедральный собор - это особое место, где настоятелю приходится нелегко. Как правило, в месте постоянного служения епископа собирается коллектив священнослужителей с непростыми характерами. Постоянное служение с архиереем позволяет некоторым из них думать, что они могут не считаться с настоятелем собора.
Архиепископ Амвросии вспоминает, что когда он был в Ярославле (время, предшествовавшее его диаконской хиротонии), то его очень восхищало умение будущего митрополита Никодима обходиться с соборным духовенством так, что все эти капризные священнослужители делали то, что было нужно тогда еще иеромонаху Никодиму, и при этом не чувствовали себя обиженными.
Этот урок не прошел бесследно: владыка Амвросий усвоил уроки мудрой духовной дипломатии, даже будучи еще просто приходским священником.
Но дипломатия, которая не имеет своей опорой любви, ничего не стоит, она превращается просто в ее суррогат. А архиепископ Амвросий пользовался всегда заслуженной любовью паствы и пользуется ею сейчас, именно в силу того, что каждый приходящий к нему всегда чувствует, что за вежливой улыбкой стоит подлинное участие, что слова сострадания, утешения не фальшивы?
Уже тогда проявились и духовные дарования будущего Владыки: исподволь, мягко и ненавязчиво он открывал приходившим к нему за духовным советом волю Божию об их жизненном пути. Протоиерей Николай Винокуров вспоминает: «...Помню, я в семинарии очень устал учиться, все-таки четыре года проучился, а здоровье было слабое. И захотелось мне из семинарии пойти прямо на приходское служение. А о. Амвросий мне говорит: «Коля, поучись годочек, а там видно будет». Ну, я проучился I курс, вроде ничего, втянулся. Он говорит: «Ну, еще годочек поучись». А потом: «Ну, еще годочек». А там чего остается? - одни четвертый курс. Ну, я думаю закончу, может пригодится. И, действительно, учеба очень мне пригодилась в жизни. И вот так, как-то немного исподволь, Владыка показал мне волю Божию о моем жизненном пути. Я очень ему за это благодарен».
Не случайно, что в Ивановской епархии было шесть кандидатов богословия, а когда пришло время, по причине болезни владыки Иова, поставить нового архиерея на Ивановскую кафедру, то предпочтен им был человек, имеющий лишь семинарское образование...
...И тогда секретарь епархиального управления - протоиерей Николай Демьянович и сам владыка Иов стали тянуть меня, чтобы я был здесь епископом. Я очень не соглашался. Святительское служение меня страшило. Владыка Иов тогда очень ослаб, его немного парализовало. А я буквально умолял его, говорил: «Владыко, побудьте. Мы все сделаем здесь, только бы Вы у нас были». Но владыке с каждым днем становилось все хуже и хуже. Он слабел, а затем его парализовало. И пришлось его отсюда проводить к родственникам...
А между тем владыка и отец Николай отправили на меня характеристику и представление в Патриархию. И потом пришел мне указ - быть здесь епископом...
4. Архиерейская хиротония
Постановлением Святейшего Патриарха и Священного Синода от 6-го октября 1977 года было определено: Преосвященного архиепископа Ивановского и Кинешемского Иова, согласно прошению, уволить на покой с назначением пенсии. Тем же постановлением Священного Синода было определено: епископом Ивановским и Кинешемским быть настоятелю Преображенского кафедрального собора г. Иваново архимандриту Амвросию (Щурову).
16 октября архимандрит Амвросий с сопровождающими его лицами отправился в Москву для принятия епископской хиротонии.
...Все это было очень трепетно. Никогда в жизни у меня не было таких переживаний, как перед принятием сана епископа. Монашеский постриг, рукоположение в диакона, священника, поставление в игумена и архимандрита - все это было с этим несравнимо. Душа моя страшно трепетала. Я просто ночи не спал...
Днем 17 октября в Белом Зале Московской Патриархии в торжественной обстановке было совершено наречение архимандрита Амвросия во епископа «богоспасаемого града Иваново». Чин наречения возглавил митрополит Таллиннский и Эстонский Алексий (ныне Святейший Патриарх) при участии архиепископа Калужского и Боровского Никона, архиепископа Волоколамского Питирима и епископа Рязанского и Касимовского Симона.
18 октября 1977 года в день памяти Святителей Московских Петра, Алексия, Ионы, Филиппа и Ермогена за Божественной Литургией в Богоявленском Патриаршем Соборе хиротонию архимандрита Амвросия в особо торжественной обстановке совершили митрополит Таллиннский и Эстонский Алексий, архиепископ Калужский и Боровский Никон, архиепископ Волоколамский Питирим, архиепископ Дмитровский Владимир, епископ Звенигородский Анатолий и епископ Рязанский и Касимовский Симон. В сослужении вместе с Московским духовенством приняли участие и представители Ивановской епархии - секретарь епархиального управления протоиерей Николай Демьянович и соборный протоиерей Николай Винокуров. В храме за литургией присутствовали также представители от мирян Ивановской епархии.
Владыка вспоминает интересный случай, который произошел с ним в Москве, куда он приехал на свою архиерейскую хиротонию. Во время всенощной к нему подошли люди и сказали: «Вас вызывает какой-то старец». Владыка был чрезвычайно удивлен, потому что в Москве практически никого не знал. Вообще, выдвижение на епископскую кафедру архимандрита Амвросия произошло волею судеб Божиих. Он не обладал никакими связями, не имел в Москве знакомых архиереев. И когда будущий епископ вышел на зов таинственного старца, то этим старцем оказался не кто иной, как иеросхимонах Сампсон (Сиверс). От посмотрел внимательно и пристально в глаза будущему архиерею и сказал: «Избранник Божий». Больше ничего не было произнесено, только эти слова... ...После окончания Литургии, за которой состоялась архиерейская хиротония архимандрита Амвросия, митрополит Алексий обратится к новопоставленному епископу со словами напутствия на предстоящий подвиг служения. Вручая ему жезл, символ епископской власти, митрополит отметил, что жезл этот был специально доставлен из Иванова и вручается ему в знак преемственности по Ивановской кафедре. Владыка Амвросий стал первым епископом Ивановской епархии, рукоположенным из числа ее духовенства.
Последующие после хиротонии дни 19 и 20 октября были посвящены официальным визитам: Патриарху Пимену, который только что вернулся в Москву из заграничной поездки, и в Совет по делам религий при Совете Министров СССР.
...Ивановцы очень тепло встретили своего нового архипастыря. Первая встреча произошла на границе Владимирской я Ивановской областей, куда прибыли представители от духовенства, и исполнительного органа собора, чтобы уже на первой пяди Ивановской земли тепло приветствовать своего Владыку. Вторая встреча ждала Владыку в г. Иваново у входа в дом епархиального управления, где ему, как новому хозяину были поднесены традиционные хлеб-соль и букет живых цветов. В самом же помещении архиерейского дома был совершен краткий благодарственный молебен о благополучном возвращении путешествующих в родную епархию.
Но самой трогательной и сердечной была встреча Владыки со своей паствой в кафедральном соборе г. Иванове, настоятелем которого он был до своей архиерейской хиротонии. Со оловом приветствия от духовенства и верующих обратился к Владьке протоиерей Николай Демьянович. В нем он отметил, что после постигшей Ивановскую епархию скорби, в связи с болезнью и уходом на покой Владыки Иова, после кратковременного периода сиротства, «Господь послал нам великую радость в назначении достойнейшего преемника в лице Владыки Амвросия, которого мы все давно знаем, как доброго пастыря и сопастыря, готового душу свою положить за други своя, и которого ныне мы зрим в нашем соборном храме на кафедре архиерейской».
Эта впечатляющая встреча глубоко тронула сердца всего присутствовавшего в храме верующего народа, вызвав на глазах у многих слезы умиления.
На следующий день после Божественной Литургии епископом Амвросием и сослужащим ему духовенством собора совершен был, благодарственный молебен, в котором молитвенно воздано было благодарение Господу Иисусу Христу за проявленную к Ивановской пастве великую и богатую милость.
5. Епископ
Но что же происходило в эти дни в душе новопоставленного архиерея, который был центральной фигурой всех этих событий?
...Вот этот епархиальный дом, в котором я сейчас живу, первое время казался мне очень пустым. Я никак не мог к нему привыкнуть. Первые годы епископства были очень сложными. Требовалось ко всему привыкать. Ну, конечно, Ивановская епархия была мне знакома. Но ведь положение епископа - положение совсем иное...
В 1977 году всех приходов в Ивановской епархии и действующих в них храмов насчитывалось 44. Священников служило 54, диаконов - 9, псаломщиков - 18. Не было ни одного монастыря, ни одной воскресной школы, не говоря уже об общеобразовательной православной или духовном училище.
Церковь и государство разделяла тогда стена, казавшаяся непреодолимой. В этих непростых условиях и начал Владыка Амвросий свое архипастырское служение.
Как-то активизировать церковную деятельность в те годы, тем более на родине Первых Советов, было просто невозможно. Огромная энергия архиепископа Феодосия (Погорского), например, выражалась в огромных размерах (до 10 страниц) письма к уполномоченному, церковным советам, настоятелям, которые, как правило, ни к чему не приводили. Более того: излишняя активность архиерея могла в то время только озлобить советские властные структуры и, например, в ответ на ходатайство об открытии в г. Иванове второго храма могло последовать закрытие и единственного кафедрального собора. Необходимо было ждать, терпеливо, ждать свыше 10 лет, когда изменятся церковно-государственные отношения в стране и станет возможным возрождение Церкви.
Пока же необходимым являлось сохранить в целости ту структуру епархии, которая имелась на 1977 год, заполнить вакантные места, наладить добрые отношения с власть предержащими, отечески наставлять духовенство и мирян. Все это Владыкой Амвросием было сделано. Его наставления о пастырстве, с которыми он обращался к священнослужителям на епархиальных собраниях проникнуты глубоким духовным смыслом.
...Священнику нельзя привыкать служить. Привыкать, то есть служить по привычке, свободно, безбоязненно, бессмысленно, бездушно. Ничто из богослужения, из семи таинств и из священных церковных обрядов не должно считаться маловажным и незначительным. Все, что связано с призыванием святого имени Божия, все имеет значение святости и требует должного благоговейного отношения.
...Священнослужитель должен быть всегда молитвенно настроенным. Пастырь без молитвы - «это безводное облако, носимое ветром», - говорит апостол (Иуд. 1; 12), как оно не производит ничего доброго, а только препятствует благодетельному влиянию солнца на землю, так пастырь не произрастит добрых зерен в душах пасомых, если не будет непрестанной молитвой испрашивать помощи Божией в своем делании.
...Любовь к пастве, доходящая до готовности пожертвовать собой, необходима истинному пастырю. Если жива в нем эта любовь, значит пастырь продолжатель дела Христова. Его не страшит любое послушание, самый отдаленный и бедный приход. Он идет на него, повинуясь воле Божией для пользы Церкви.
...Священна должна быть любовь пастыря к своему народу и Родине. Как верный сын Церкви и Отечества, пастырь должен всемерно содействовать славе и процветанию своего Отечества, воспитывать свою паству в духе благословенного патриотизма, самоотверженного труда и честного исполнения гражданского долга.
Мы видим, что помимо сугубо духовного, наставления Владыки Амвросия несут и церковно-практический смысл: в частности призывают священнослужителей, проходящих свое служение на бедных приходах (а таких в Ивановской епархии большинство) терпеливо, с любовью к Богу и ближним нести свой крест. Присущ наставлениям Владыки Амвросия и дух патриотизма, любви к Родине. Помимо посланий и обращений ко всем верующим, ко всему духовенству, Владыка обращался и с индивидуальными духовными наставлениями. Одному священнику, желающему принять монашеский постриг, он писал:
...Мое послание Вас, наверное, огорчит. Но мне желательно, чтобы Вы, чадо мое, прочитали его внимательно и проверили себя. Помните, отец N, как сами об этом говорили, вглядываетесь в каждого человека, испытующе, лепите человеку в глаза гадости, в то же время наблюдаете, какое впечатление произвели на человека Ваши слова, люди же за Вами тоже наблюдают и делают себе о Вас соответствующие выводы.
В былые времена в монастырях, прежде чем постричь человека в иночество, испытывали его долгое время, способен ли он понести этот великий образ. Кроток ли он, смиренен ли он, это все принималось во внимание. А Вы, отец N, приходите к постригу с внутренним превозношением себя, как человека умного, начитанного, хитрого, проницательного. Это, уверяю Вас, не качества для монаха. Глубина смирения, сознания своей греховности, желание чистой нравственной жизни, искать недостатки в себе самом, а не искать их с других. Вот образ инока. Себя ни во что вменять. Господь гордым противится, смиренным же дает благодать.
Священник этот внял наставлению Владыки и впоследствии стал игуменом.
Вообще к монашествующим Владыка испытывает особое расположение, но вплоть до начала 1990-х количество монашествующих в епархии было весьма ограниченным, так как распространение монашества неодобрительно рассматривалось советскими властными структурами.
Но даже и до 1990 года, когда, после принятия Закона «О свободе вероисповеданий» Церковь вышла из под гнета советской системы, епископ Амвросий находил возможность решать кадровые вопросы, так как ему хотелось, несмотря на противостояние уполномоченного.
Относительно рукоположения своего будущего секретаря, архимандрита Зосимы, он вел переговоры в течение года, встречая отказы, но неизменно возвращаясь к рассмотрению этого вопроса. Согласие было получено после того, как он совершил над ним монашеский постриг. После перемены в церковно государственных отношениях начался активный процесс открытия разрушенных храмов и монастырей Духовное возрождение в России выпало на период разрушения советского государства, производства и социальной сферы. Возрождать Церковь приходилось в особо тяжелых условиях. И здесь большую роль в Ивановской епархии сыграли монашествующие. В 1997 году ими было свыше 60% духовенства Ивановской епархии, в 2000 году этот процент несколько снизился, но продолжает превышать 50% от общего числа духовенства. Владька Амвросий свое предпочтение монашествующему духовенству объясняет так:
...Монашествующему нужно меньше, чем семейному человеку, а отдача от него несравненно большая. В монастырях и монашеских общинах расцветает духовная жизнь, наиболее быстро идет ремонт и реставрация поруганных святынь, строятся жилые и хозяйственные постройки. Часто на заброшенных ранее приходах молодые монахи, в исключительно суровых условиях, налаживают уже давно прекратившуюся здесь церковную жизнь, помогают сформировавшимся в атеистический период людям найти дорогу к храму. Лишь благодаря горению молодых монашеских сердец любовью к Богу и ближнему, возможен ныне наблюдаемый духовный подъем в Ивановской области, имеющей наиболее разрушенную инфраструктуру предприятий, крайне низкий уровень жизни населения в материальном отношении.
6. Отец епархии
...Ну, вот все эти годы прошли. Конечно, достаточно долго я побыл на кафедре. В то же время скажу и сейчас, что служение епископа - очень сложное, многотрудное. Я всегда отдавал Церкви все свои силы. И священником, и епископом я не знал ни отпусков, ни свободного времени, полагая всю душу свою этому служению, которое я проходил всегда с любовью и к которому был призван от рождения моего. И сейчас, уже в почтенном возрасте, я часто прохожу мысленно свой жизненный путь и всегда благодарю Бога, избравшего и поставившего меня на это служение. И, будучи епископом, я не могу половинчато служить. На этом месте, конечно, можно быть барином. Можно уезжать на курорты, можно отдыхать и здесь, редко служить, отказывать в приеме, потому что епископ - хозяин епархии. Но у меня так не получается. Я и сейчас не знаю отпусков, каждый день принимаю людей с утра до вечера. Все монастыри и приходы Ивановской епархии всегда в моей памяти. Я во всех их побывал. И к духовенству, и к мирянам я всегда отношусь с большим сочувствием, потому что в этом вижу свой долг. Я прошел уже большой жизненный путь, свыше двадцати лет несу крест епископского служения. Но мне никогда не хотелось быть «директором» епархии; я всегда хотел быть для всей епархии любящим отцом.
Я очень люблю мою паству, понимаю трудности священнического служения, потому что сам прошел его. Сейчас больше половины духовенства епархии исповедается у меня; мне поверяют все тайны своей души. Наверное, так бывает не у каждого архиерея. Я люблю и монашествующее и белое духовенство. Отдаю все силы свои для них, порой превозмогаю усталость, не жалею времени. Чувствую, как тяжело бывает священнослужителям, особенно в наше время, когда зачастую приходится посылать их к разбитым храмам. Многие из них очень тяжело переживают там свое одиночество, недостаток средств и другие искушения. И часто повергается священнослужитель в уныние. И мне важно его как-то удержать, успокоить, направить его мысли на путь истинный, помочь ему проходить это служение.
Вот уже свыше 20 лет Владыка Амвросий является бессменным правящим архиереем Ивановской кафедры. За эти годы много сделано. Когда епископ Амвросий начинал свое святительское служение на Ивановской земле, здесь было 44 прихода и ни одного монастыря. Сейчас в епархии свыше 160 приходов и 10 монастырей, ряд монашеских общин. Действуют Духовное училище, четыре общеобразовательные православные школы и около сорока воскресных, ведется подготовка к открытию в г. Иваново Духовной семинарии. Налажены добрые связи с администрацией всех уровней. Священнослужители посещают тюрьмы, войсковые части, военкоматы, больницы, дома престарелых, образовательные учреждения, предприятия. Издается православная литература, выходят православные газеты. И каждый новый открытый храм, каждое новое достижение епархии всегда запечатлевается на сердце у Владыки.
...Помню, как трудно передавали дивный храм - двадцать два купола - в Фурманове. Он принадлежал молокозаводу и был обречен на гибель. В подвале была устроена сливная яма, летом там полоскали белье, зимой мальчишки катались на коньках, как на катке. Сколько обуви стоптали люди, которые ходили по инстанциям, чтобы добиться возвращения храма!.. Сколько трудов было положено на его восстановление!.. Слава Богу - сейчас храм восстановлен, в нем идут богослужения. А Введенский храм, ныне монастырь, в Иваново? Прихожане вынуждены были прибегнуть к голодовке, которая стала известна всему миру.
В 1997 году Шуйский государственный педагогический университет присвоил Владыке Амвросию звание почетного профессора этого университета. Владыка стал первым профессором созданной в университете кафедры теологии (богословия), в 1998 году он стал членом Международной академии гуманизации образования. Проректор университета по научно-исследовательской работе И. Ю. Добродеева пишет о Владыке так: «Широко известно, что архиепископ Амвросий - большой молитвенник. Пастырь-молитвенник, как говорит сам Владыка, проводит жизнь в Боге, и это не только возвышает его душу, делает ее достойной собеседницей Богу, но и заключает в себе великую благотворительную силу священнического воздействия на человека. Доброе, сочувственное слово Владыки больной, тоскующей душе - рождает надежду на доброе устроение жизни, дает мужество пережить скорбь и муки, раскрывает их смысл в земной жизни. Разговаривая с человеком, Владыка отвечает на незаданные вслух вопросы.
Он слышит из души другого идущий вопрос. Он слышит и страх, и боль, и смятение. Отвечая «Не нужно бояться, нужно просто, варить в Бога, Бог никогда не сделает никому плохо». Беседы с Владыкой - это всегда беседы с высоким, духовным миром, благоустроенность, красота н возвышенность которого очищающе действуют на собеседника. При этом его духовный мир настолько поднят над дурным психизмом обыденности, что высотой своей врачует.
Владыка говорит о грехе со скорбью за человека. Для него бесконечно дорога душа, как незримый Божественный светильник в человеке, он верит в душу каждого, какими бы страстями она не была терзаема. Своей верой в человека он помогает ему найти точку опоры в трагедии земного существования. Пример Владыки ясно показывает духовную сопряженность веры в Бога с верой в человека».
В интервью,данном светским средствам массовой информации накануне своего 70-летия, архиепископ Амвросий на вопрос о там, есть ли в епархии хоть один приход, где он не побывал, сказал о своем отношении к духовенству и к епархии.
Я был везде. Многие архиереи из других епархий пользуются благочинными, а у меня вся епархия в зрительной памяти. Все приходы я мысленно прохожу, и не раз в день, знаю, где какой священник служит, в каком положении он находится. А сейчас епархия стала очень большая: 10 монастырей, 160 приходов. Я знаю, чем бедствует каждый приход, какая у него туга. Если даже кто-то оступился, свою нотацию ему прочитаю, но взгляд на каждого у меня свой.
Я бы ни о ком из священнослужителей плохого не сказал. Вступая на путь священнослужительства, люди идут на крестный путь. Может, со стороны кажется он легким, а он сложен. Человек выходит на борьбу с таинственными силами того духовного мира, а бытие их реально.
Смотрите, сколько храмов приводится в порядок в наше-то время, когда со средствами во всем государстве нелегко и в Церкви - полное безденежье. Просто чудо какое-то!
Многие - и белое духовенство, и монашествующие - мною пострижены и рукоположены. По сути дела, я являюсь им отцом, поэтому во время исповеди каждому стараюсь дать поддержку психологическую. Они большое дело делают: собирают милостыню, ходят просить к директорам - а это так тяжело, но все ради восстановления храмов. Священнослужители сегодняшние - подвижники конца века. Мне их легко понимать, я же испытал и радости, и печали приходской жизни.
Хотелось бы здесь привести также и слова описаний того неизгладимого впечатления, которое оставляла каждая встреча с Владыкой в памяти его духовных чад:
«Он произвел на меня впечатление необыкновенно мягкого, доброго, ласкового человека. Из глаз его лучился свет. От него исходило тепло. У меня было много вопросов, с которыми можно было прийти только к духовнику на исповедь, когда есть особая атмосфера молитвы, единения в Богом. Но здесь, в этом кабинете, мне легко было рассказать Владыке, как духовному лицу, как умудренному жизнью человеку, как Епископу местной Церкви, обо всем, что меня тревожило и волновало: все мои грехи и переживания, все мои разочарования, падения и духовные взлеты были открыты этому человеку... »
«Наши падения бывают порой очень велики, так как увлекаясь земной суетой, мы забываем наставления своего Духовного Отца. Но когда, раскаявшись, приходим к нему на исповедь, то Сам Господь через Владыку показывает нам, насколько мера прощения соразмерна мере раскаяния. Не будет преувеличением сказать, что он, в прямом смысле, Духовный Отец для всей Ивановской епархии, которого любят и священнослужители, и прихожане, и «внешние».