В наше время на Святой Горе совершилось чудо возрождения монашества, и это произошло не благодаря человеческим усилиям, а исключительно Божиим действием и по Божественному Промыслу. Монашество возродилось, несмотря на сложные условия современности, и встало на путь, издревле указанный святыми отцами, – путь священного безмолвия. Российскому монашеству тоже знакомы такие периоды расцвета и возрождения.
Бог сподобил нас лично знать преподобных отцов: старцев Паисия Святогорца, Порфирия Кавсокаливита, Ефрема Катунакского, Харалампия Дионисиатского, Иосифа Ватопедского, Эмилиана Симонопетрского и многих других.
Все эти современные святые свидетельствуют о том, что жив Господь и что с нами Бог даже в наше трудное время. Подвижники, имена которых мы только что назвали, ничем не отличаются от преподобных отцов древности: ни подвигами, ни дарованиями, ни духовной мудростью. И было бы большой ошибкой с нашей стороны считать, как считают многие, что нам в удел достался худший век, что Бог удалился от нас, что всё написанное святыми отцами сказано для другой эпохи и других людей.
Угрозы современности
При этом, однако, нужно честно признаться, что возрождение монашества, наблюдавшееся в последние годы, сегодня во всех православных странах пошло на спад.
В монастыри уже не приходит столько послушников, как прежде; у многих вновь приходящих молодых людей нестабильная психика, так что им сложно предать себя в совершенное послушание, с полным доверием.
Привычка к комфортной жизни и искаженное понимание свободы, привитое современным воспитанием, формирует людей расслабленных, вялых, в то время как прежде люди с детства были привычны к тяжелому физическому труду и воспитывались в духе безусловного послушания старшим. Для них не представляло сложности пойти по монашескому пути, тогда как сейчас жизнь в монастыре – это нечто совершенно противоположное тому, к чему с малых лет привыкают в миру молодые люди.
В современном неблагополучном, развращенном обществе дети растут по большей части в неполных семьях, и все происходящие от этого проблемы они несут с собой, приходя в монастырь. Многим из них трудно принять окончательное решение: оставаться им в монастыре или уйти в мир. Они приходят и снова уходят, точно так же они не могут решиться и на жизнь в браке. Некоторые живут в страхе и заражают других паническими настроениями, ожидая «конца времен», вместо того чтобы с радостью чаять торжества Христова пришествия. Иные заявляют, что при современной цивилизации монашеству пришел конец, духоносных старцев больше нет и тому подобное.
Люди отвергают подвижнический дух, которому учит нас Евангелие, и предпочитают мрачные, унылые разговоры о конце света.
Вечные опасности
Даже если мы согласимся, что условия современной жизни стали труднее и удаляют человека от Бога, нам все равно следует помнить, что мир во все времена пребывал под властью сатаны, хотя эта власть могла приобретать различные формы. Мир всегда был врагом и Бога, и рабов Божиих, а монашество всегда бросало вызов как миру, так и всем его ценностям.
Монаха, решившегося отречься от всего, чтобы взять свой крест и последовать Христу, можно назвать радикальным революционером. Да, монах – это самый непокорный бунтарь против духа века сего. Это апостол и глашатай грядущего Царства Божия. Слыша в себе призыв Божий, монах всеми силами устремляется к Богу, больше его ничто не интересует, и эта пламенная решимость заставляет его бежать от мира и всего, что в мире. И чем больше он удаляется от мира, тем глубже и яснее ему открывается, что он – един со всей Церковью, «един со всеми, соединен со всеми святыми». Так учил нас старец Эмилиан. Монах становится способным объять всю вселенную, он постигает глубину падения человека и всего творения, и в то же время видит, к какой высоте и величию призван человек – через его обо́жение спасается падший мир.
Уходя из мира, монах при этом удивительным образом становится апостолом для мира. Старец Эмилиан говорил нам, что у монаха должно быть апостольское сознание, то есть понимание того, что он посланник Божий, орудие Божией воли. Поэтому в жизни монаха нет никаких личных целей, он готов шествовать по тому пути, который указывает ему Божественный Промысл. Все свои личные планы он уничтожил и ежедневно отдает себя на смерть, устремляясь тем самым в вечность, предвкушая жизнь будущего века. Это умерщвление своего «я» выражается в подвижнических трудах. Своими трудами и подвигами монах пытается преодолеть время, победить законы тления, чтобы вечность вошла в его существо.
Итак, значение монашества для Церкви велико. Монашество – это пророческое знамение того, что совершится в последние времена. Но это знамение не гибели, а торжества, победы Христа над смертью.
Чувство странничества, пребывания вне этого мира должно быть у каждого монаха. Старец Эмилиан говорил: «Мы, монахи, чужды этому миру. Когда все наши действия подчинены воле Божией, тогда в нас начинает действовать Бог и все наши дела обретают божественную глубину, высоту, жизненную силу и свободу» – вся наша жизнь тогда являет Бога.
Святитель Василий Великий побуждал монахов в Каппадокии: «Вам предстоит жизнь, в которой у вас не будет ни городов, ни домов, ни имущества. Не будьте ни к чему привязаны, отрешитесь от всякого мирского попечения».
Как прежде, так и ныне монастырь – это святое место, куда, как в Божий храм, не должно входить ничто нечистое, ничто мирское. Монастырь – это место откровения, место, где нам является Бог. «В монастыре мы обретаем опыт подлинного, непосредственного и та́инственного общения с Богом, такого общения, которое делает нас причастными Богу. Богообщение, принятие Бога – вот что такое монастырь».
Именно поэтому старец Эмилиан не мог представить себе, чтобы у монаха была какая-то иная цель в жизни: «Человек становится монахом для того, чтобы войти в дом Божий и вступить в непосредственное общение с Богом». Старец также говорил: «Быть монахом – значит быть изгнанником, пленником, отделиться от всех и, следовательно, жить один на один с Богом». В идеале такая решительность должна быть у монахов и в наше время, причем не только в пустыне, но и в общежительном монастыре. Всякий монастырь должен создать условия для того, чтобы у монахов был этот опыт богообщения, предстояния пред грядущим Богом, и не только на службе в храме, но и при любых занятиях.
Прежде всего сами монашествующие должны ясно осознавать свою миссию в Церкви, для того чтобы иметь правильное отношение к вызовам современности, которые, как мы сказали, вовсе не новы сами по себе, но лишь принимают иные формы в сравнении с прошлыми. И главной задачей для любого человека остается одно: выйти из трагического одиночества своего «я» и стать причастником подлинной жизни, войти в общение с вечностью.
Надо признать, что в последние пятьдесят лет общество развивается столь стремительно, что у людей, желающих жить по Богу, возникают неожиданные трудности, из которых наиболее существенными являются, по нашему мнению, глобализация и обмирщение.
Мне хотелось бы, однако, предостеречь всех от той тенденции, к которой склонны некоторые христиане, то есть предостеречь от стремления видеть угрозу для своей веры то в одном, то в другом и постоянно разоблачать тайные сообщества. При этом себя такие люди считают ни в чем неповинными жертвами. Старец Эмилиан говорил нам, что такой психологический настрой – не редкость, и подчеркивал, что мы должны всегда возлагать вину за случающееся с нами лишь на самих себя. Ни наш брат, ни общество, ни даже сам диавол не виноваты в том, что с нами происходит, ведь мы всегда сами, своими помыслами и поступками широко открываем двери, чтобы вошло искушение. Противление злу начинается с работы над самим собой, именно поэтому проповедь Спасителя началась с призыва: «Покайтесь!» И если мы сами изменим образ мыслей и отношение ко злу, тогда и мир вокруг нас изменится. Таков православный подход, издавна он был принят в монашестве и не должен подвергаться пересмотру.
Конечно, вызовы современности существуют, но гораздо страшнее, когда мы сами, добровольно принимаем дух мира сего. Все мы, монашествующие, должны строго спросить себя, не открываем ли мы сами, без всякого принуждения со стороны, дверь для мира с его человеческой логикой, столь неуместной в наших небесных обителях.
Обмирщение
Вначале рассмотрим, что собственно означает слово обмирщение, или секуляризация, которое сегодня многими употребляется к месту и не к месту. Как считает знаменитый историк философии Роберт Тейлор, секуляризация состоит не столько в атеизме, который является скорее ее следствием, разновидностью, сколько в отрицании сверхъестественного, то есть всего, что связано с Богом, изгнании всего этого из жизни человека, для того чтобы дать место прагматическому, эгоистичному взгляду на мир.
Мы смотрим на все с земной точки зрения, якобы практичной и разумной, и за все в своей жизни отвечаем сами, Бог для нас – где-то далеко на небе.
По мнению старца Эмилиана, этот земной образ мыслей для монаха – величайшая прелесть. Как он говорил, «для человека нет большего несчастья и более трагического самоубийства», чем мыслить таким образом.
Секуляризация стала центральной философской и научной идеей уже в эпоху Просвещения, и позднее, в XIX веке, этой идеологией руководствовались уже целые государства. Жертвами этой идеологии пали миллионы людей. И ныне обмирщение неотделимо от жизни человека. Современный человек теоретически может считать себя таким же верующим, каким было предыдущее поколение, но на деле он показывает полное безразличие к вере. Высшей нравственной ценностью для него оказывается удовлетворение личных пожеланий, то, что святыми отцами называется «самолюбием», любовью к себе.
Обмирщение прочно вошло во все области общественной жизни под видом некоего практического материализма, а за последние десятилетия и в личную жизнь людей, под видом якобы свободы совести. Все это ведет к «свободолюбивому анархизму», который царит в государствах всего мира, независимо от их политического устройства.
Дух мира сего пытается проникнуть и в Церковь, и в ее монастыри незаметно, не вступая в резкое противоречие с догматами и духовными принципами. Именно поэтому ситуация гораздо сложнее, чем при открытых гонениях атеистов. Общаясь с миром как будто по необходимости, ради практических нужд, монастыри постепенно проникаются мирским духом; стремление к модернизации неприметно изменяет атмосферу монастыря и образ жизни монахов. Этот процесс ускоряется из-за глобализации средств сообщения и усиления информационного потока. В результате мы видим клириков и монахов, которые вынуждены в силу своих пастырских или миссионерских задач следовать ритму жизни мирских людей, из-за чего они постепенно, сами того не понимая, изменяют своему призванию. Потому и мирские люди, которые ищут в монастырях душевного мира и безмолвия, уже не находят их там. Посещая монастыри, они не слышат того гласа, исходящего из пустыни, который возвестил бы им спасительную весть о грядущем Царстве.
Последствия обмирщения в жизни монастырей
Если монастыри начинают руководствоваться земной логикой ради большего успеха во внешней деятельности, то они всё больше и больше погружаются в проблемы этого мира, сначала в духовно-нравственные, а затем, естественно, и в общественно-политические. Нам может казаться, что таким образом мы помогаем верующим, которые приходят в монастыри и с удовольствием слушают советы монахов. Мы не понимаем, что так мы не даем миру того, чего он в действительности ждет от нас. Если верующие приобретут привычку приходить в монастыри ради того, чтобы разрешить свои затруднения, то будут ли они потом искать там восхождения в иной мир, в Царство Небесное? Но и монахи подвергаются той же опасности: если они считают, что приносят «пользу обществу», в мирском смысле этого слова, то вероятней всего они перестанут быть странниками, принадлежащими иному миру. Общение с миром неизбежно влечет за собой шум, потерю беспопечительности и производит смятение в душе монаха.
И на эту тему высказывался старец Эмилиан: «Многословие, шум, разговоры, – пусть это будут даже беседы о самых важных жизненных вопросах, а тем более о повседневных, – все это лишает нас подлинно монашеской жизни и сбивает с духовного пути».
Противостояние соблазнам современного мира
Сегодня главным вызовом для монастырей становится не столько внешняя угроза со стороны врагов веры – хотя и они не прекращают своей деятельности, – сколько угроза внутренняя. Это наша собственная склонность усваивать мирскую логику, мирской образ жизни. Мир влечет наш ум дóлу и не позволяет ему подняться горé. Свою любовь к миру мы обычно прикрываем красивыми оправданиями, но на самом деле нам следовало бы иметь смирение и признать свою вину в том, что мы уклонились с правильного пути. Если мы осознáем свою ответственность перед Церковью, перед святыми отцами, которые начертали нам единственно правильный путь, то мы сможем противостоять угрозам современного мира, используя для этого духовные и богоугодные средства.
В первую очередь, нужно понимать, что те условия, в которых мы живем сегодня, ничем не хуже тех условий, в которых жили монахи прежних времен. Нет в них и ничего нового и небывалого. Мир всё тот же, в нем царит всё та же логика смерти и тления. Точно так же и Христос во веки остается Тем же Спасителем человечества, а Его учение непреложно во все времена. И монашество остается самим собой, его цель и эсхатологическое предназначение неизменны.
Монахи – это пророки, которые во все времена возвещают миру волю Божию, уготовляют пришествие Христово. Монахи само́й своей жизнью проповедают, что слово Божие можно воплотить и исполнить сегодня. И на нас лежит ответственность не только за исполнение своих монашеских обетов и обязанностей, но и за то, чтобы быть людьми, чуждыми мирскому духу.
Отношение к современным техническим средствам
Возможно, вы мне скажете, что все это хорошо в теории, но монастыри испытывают практические нужды: нет уже тех знатных ктиторов, которые приносили в монастыри богатые дары, нет многочисленных работников, а монастырские здания при этом нуждаются в ремонте и так далее. Конечно, было бы неблагоразумно призывать к тому, чтобы все монахи жили в крайней аскезе, отказавшись от любых технологий и вернувшись в эпоху Средневековья. Хотя и сейчас есть некоторые монашеские общины на Святой Горе и в других местах, которые живут весьма аскетично, очень умеренно пользуясь современными техническими средствами. Но при том, что такой образ жизни поистине прекрасен, он подходит далеко не всем, и не должен быть возводим в абсолют.
Нам нужно помнить, конечно, и то, что монашество никогда не было противником технического прогресса и даже играло значительную роль в развитии цивилизации. Святой Афанасий Афонский соорудил механическую тестомесилку, которую приводили в движение волы, и, по словам его жития, это было «прекраснейшее изобретение». Использование тестомесилки позволило монахам неопустительно посещать богослужения. Святитель Василий Великий говорил, что ремесла «сами по себе необходимы для жизни и доставляют большую пользу». Однако ими следует заниматься с рассуждением и, как он говорит, только с целью удовлетворения насущных потребностей.
Потребности человека меняются в зависимости от места и времени его жизни, поэтому их нельзя определить раз и навсегда, как определяются догматы. Тем не менее, и на потребности нужно смотреть с духовной, а не только утилитарной, практической точки зрения. Иными словами, каким образом и насколько в монастыре будут использоваться современные технологии, должен определять игумен, духовный отец братства.
Нужно также стремиться к сохранению мира и тишины внутри обители. К сожалению, технические средства почти всегда приносят с собой суету и задают быстрый темп работы, что влияет на монастырскую жизнь. Если эта суета носит временный характер, ради выполнения необходимой работы, то она допустима, но суета не должна становиться обычным явлением.
Кроме того, технические средства требуют ухода и ремонта. Поэтому велика опасность того, что монастыри не смогут вырваться из порочного круга ложных потребностей, и монахи в итоге станут рабами машин, подобно подавляющему большинству людей в миру. Здесь уместно следующее сравнение. Святые отцы определили критерий воздержания в пище: есть столько, сколько необходимо для поддержания жизни. Так, на мой взгляд, мы должны поступать и в отношении средств технического прогресса: использовать их экономно, только ради существенной необходимости, не доходить до пресыщения, то есть до желания все время иметь самое лучшее, самое современное оборудование, и не гнаться за требованиями времени.
Хранение монашеского духа при исполнении послушаний
Современные технологические средства не только нарушают тишину и безмолвие монастыря, но и приводят к уклонениям от устава. Монахи, когда у них появляется свободное время, тратят его не на молитву, а на то, чтобы побольше поработать, добиться лучших результатов в своем деле. Они изобретают все новые и новые занятия, для которых в свою очередь требуются современные технические средства. Но что пользы во всем этом? Всё это всего лишь суета, «житейские попечения».
Конечно, труд занимает очень важное место в жизни монаха, но он не важнее таких монашеских принципов, как отречение от мира и безмолвие. Было бы хорошо, если и в современных монастырях труд оставался бы лишь поделием, второстепенным делом. Таково было отношение к послушаниям в православных монастырях, и старец Эмилиан желал, чтобы это соблюдали и мы. В уставе женского монастыря Ормилия он писал: «Трудиться нужно умеренно, занимаясь такими работами, которые, по возможности, не создают шума, не способствуют развлечению и не нарушают единства сестринства. При этом работать до́лжно ответственно, с усердием делая то, что в твоих силах. Необходимо соразмерять труд с физическими и душевными силами насельниц, учитывать их духовные нужды и способности».
Сегодня, когда почти все работы механизированы, благочинные и старшие по послушаниям должны внимательно следить за тем, чтобы из-за индивидуализации труда не разбивалось единство жизни братий. Важно, чтобы во время монастырских трудов сохранялась внутренняя собранность и чувство общего предстояния пред Господом, благодаря чему монахи и на послушаниях остаются такими же беспопечительными, спокойными и радостными пред Богом, какими бывают в храме.
Сохранение на послушаниях истинно монашеского духа зависит не только от старших братьев, но и от всех насельников. Иногда бывает, что сами братья настолько привязываются к своему послушанию, что уже не мыслят себя без этого дела. Они даже не позволяют никому постороннему вмешиваться в их работу. Истинный монах, напротив, должен исполнять послушание без пристрастия, хотя и по совести. И потому на Святой Горе есть мудрая традиция, которая, правда, не всегда соблюдается в полной мере. По этой традиции ежегодно каждого монаха, если возможно, назначают на новое послушание, для того чтобы он мог избежать пристрастия к своему делу.
Современные средства информации
Еще более опасно для монастырей получение многообразной информации. Старец Эмилиан говорил, что в современном мире страшнейшим врагом духовной жизни является развлечение внимания. Виной же тому бывают тысячи впечатлений, образов и представлений, окружающих современного человека со всех сторон, а также многообразная информация, настолько обильная, что в ней уже невозможно выделить существенное и отсеять лишнее. Погруженный в эту бездну человек, как пишет старец Эмилиан, «теряет покой, самоконтроль, возможность взглянуть на себя трезвым взглядом. Он весь растворяется во внешнем мире и становится чуждым самому себе. Мир с его технологическим прогрессом доходит до настоящего язычества».
Хочу еще раз повторить: монах не принадлежит этому миру, а значит, ему не нужны мирские известия, а тем более общественно-политические новости, с которыми может знакомиться лишь игумен. И если посетитель спрашивает монаха о мирских новостях, то нет более прекрасного зрелища, чем увидеть, что монах отвечает: «Я не знаю». Такое блаженное неведение и безучастие к происходящему в миру помогает монаху нерассеянно молиться и предстоять пред Богом. В том и состоит главный подвиг монаха, чтобы освободить свое сердце от любых помыслов, очистить от всего лишнего. Ведь если его сердце будет свободно, то оно станет драгоценным чистым сосудом, способным принять в себя росу Божественной благодати.
Как же сможет монах предстоять пред Богом в молитве, как он сможет отгонять всякий посторонний помысел, если в уме у него будут мириады впечатлений от увиденного и услышанного? Скорее всего, спустя некоторое время монах разочаруется в молитве и будет утверждать, что сегодня уже невозможно молиться чисто. А ведь на самом деле он сам виноват в том, что обуревается помыслами при молитве.
Итак, наш ответ на все вызовы современного мира должен быть однозначным: мы должны пользоваться этим миром, как не пользующиеся (1 Кор. 7:31), по словам святого апостола Павла; то есть мы не должны иметь пристрастия к делам мира сего. Пусть нашим оружием в борьбе против соблазнов мира будет воздержание и духовное трезвение, эти традиционные монашеские подвиги. И хотя сегодня они принимают новые формы, но имеют ту же цель: сохранить духовное благородство человека, явить его царственное призвание.
Православный туризм или благочестивое паломничество?
Еще один путь, которым мир вторгается сегодня в жизнь монастырей, – это массовый приток паломников, которые во многом влияют на жизнь монахов. Конечно, добродетель гостеприимства всегда была присуща православному монашеству. Во все времена монахи с радостью и готовностью принимали в своих монастырях мирян, исполняя, таким образом, заповедь о любви к ближнему. При этом, однако, они старались не изменять основным принципам монашества, не забывать, что они отреклись от мира. Обычно посетителей принимали в особо отведенном для этого месте, разрешали им посещать монастырские богослужения, а в некоторых случаях и трапезу. Монастыри могли помогать нищим паломникам, подавая им милостыню. Кроме того, само пребывание в обители и беседы с назначенными для этого братьями приносили посетителям духовную пользу. Как правило, этим и ограничивалось служение монастыря миру.
В наше время ситуация изменилась. Конечно, утешительно видеть множество людей из самых разных слоев общества, которые регулярно посещают монастыри. Многие миряне признаются в том, что их жизнь радикальным образом меняется от общения с монахами. Конечно, они делятся своим опытом с друзьями и родственниками и приводят их с собой в монастырь. Из-за этого сегодня приток паломников является самой большой проблемой для монастырей Святой Горы. И это действительно проблема, потому что в нашем случае речь идет не просто о православном туризме, свойственном для других мест, например для Метеор, куда посетители приезжают просто посмотреть достопримечательности и больше ни в чем не нуждаются. Это тоже довольно обременительно для монастырей, и наше братство, например, вынуждено было уехать из монастыря в Метеорах именно из-за наплыва туристов. Однако туризм все же не является такой трудноразрешимой проблемой как прием паломников. Паломники Святой Горы требуют гораздо большего внимания. Это, как правило, благочестивые люди, ищущие в монастырях духовной пищи и пастырского окормления (исповеди, приобщения к молитвенной и богослужебной жизни). И мало-помалу гостеприимство начинает пониматься в искаженном смысле, теряются правильные ориентиры в отношениях с паломниками. В наше время возникает опасность того, что монастыри могут превратиться в обычные приходы, а священноиноки начнут просто исполнять обязанности приходских священников. Вполне понятно желание верующего человека встретить какого-нибудь старца, который давал бы ему духовные советы, но монашествующие все же не должны заменять собой приходского священника. Здесь кроется серьезная опасность, потому что монахи, видя положительные результаты своего общения с мирянами, легко могут попасть в ловушку и посчитать, что их миссия состоит исключительно в заботе о спасении мирян. В таком случае их удаление из мира потеряет смысл и уже ничто не будет препятствовать им возвратиться обратно, чтобы приносить миру, по их мнению, еще больше «пользы».
Я считаю, что монастыри не могут и не должны посвящать все свои силы только лишь пастырской деятельности. Их главная миссия состоит в другом: возвещать о Царствии Божием, пребывая в подвигах и безмолвии. Одно с другим чрезвычайно трудно совместить, и исключения здесь очень редки.
Будем помнить, что тесное общение с мирянами причиняет вред монаху, отрекшемуся от мира. Такое общение всегда запрещалось насельникам монастырей, и только немногие получали благословение принимать паломников и, в случае нужды, беседовать с ними. Согласно монашеским правилам, монах может пойти в архондарик, то есть место приема гостей и посетителей, только в том случае, если его посылает туда игумен. И пусть он знает, что после общения с миром он не сможет вернуться в свою келью в прежнем состоянии чистоты и непорочности.
Для монаха архондарик – это мир, и потому он должен осознавать, что если он идет туда, то он все равно что выходит в мир со всеми его соблазнами. Монах не должен желать общения с мирянами, он может соглашаться на это лишь за послушание, по необходимости, а не из желания удовлетворить свое стремление узнать последние новости или выступить в роли духовного наставника.
«… Общение с миром возможно и в мыслях, и в сердце, и по телефону, и через переписку – однако все это чуждо истинному монаху», – говорил нам старец Эмилиан.
Лучшее приношение монахов людям, – это отречение от мира, выражающееся в молчаливой молитве и сердечном устремлении к Богу. Мы должны понять, что миряне стремятся увидеть в монастыре не таких монахов, которые бы всё знали, следили за последними событиями и были готовы предложить решения различных политических и социальных проблем. Если они увидят таких монахов, то, в конце концов, разочаруются, потому что они приходят в монастырь ради того, чтобы отрешиться от повседневности и соприкоснуться с вечностью, а находят там ту же прозаическую действительность, что и в миру.
Прежде всего – сокровенная духовная жизнь
То, насколько сможет монастырь противостоять соблазнам современного мира, в конечном счете зависит от каждого монаха, который должен всегда помнить о цели своего призвания, о знаменитом напоминании прп. Арсения: «Для чего ты вышел из мира?»
Подлинным деланием монаха при любых обстоятельствах, какое бы послушание он ни исполнял, является молитва и сердечное устремление ко Христу. Сокровенная внутренняя жизнь и безмолвие – это не привилегия отдельных преуспевших монахов, но наше общее дело, высшая цель, вне зависимости от тех трудностей, с которыми мы можем сталкиваться в своем устремлении к этому призванию.
И древние святые отцы, и более близкие к нам по времени старцы оставили нам именно такое предание. И этого ожидают от нас верующие люди, которые возлагают свою надежду на молитву монахов, а не на их слова.
В тишине ночи монах, молясь в своей келье, противостоит прилогам диавола, обретает самого себя, осознает свое высокое предназначение и совершает истинное свое служение, созидающее Церковь.
Если у монаха не остается достаточно времени для таинственной встречи со Христом, то он быстро теряет первую ревность. И тогда монашеское делание превращается для него в формальную обязанность, а сердце его становится холодным и равнодушным ко всему духовному. В результате монах начинает искать предлоги для того, чтобы не исполнять свое правило, стремится к комфорту, спокойной жизни и, в конечном счете, поддается тому духу обмирщения, который мы описали. И напротив, если он будет постоянно помнить, что пришел в монастырь, чтобы опытно пережить смерть и воскресение Христа, тогда будет неповторим каждый день его жизни, каждый день будет новым откровением великого таинства монашества. Когда наступит час молитвенного правила, монах устремится в свою келью; и он будет предстоять перед Богом ночью, чтобы просветиться живительным светом, который днем будет виден во всех его делах. Невозможно монаху сохранить вдохновение, приведшее его к отречению от мира и следованию за Христом, если ночью он не насыщается келейной молитвой. Именно здесь он будет черпать божественную благодать, которая сохранит его от обмирщения, обращения к миру и земного мудрования, ведущего к душевной смерти. Тогда вместе со своими братьями он будет трудиться, чтобы сделать монастырь местом подлинно евангельского жительства, и уже не будет бояться нападений князя мира сего, но радостно воспоет:
Господь сил с нами, заступник наш Бог Иаковль (Пс. 45:8).